Эльмира Нетесова - Заложники любви

Окропила углы святой водой, расположила на раскладушке свои одеялку и подушку, сменила постельное белье и, поблагодарив Бога за подаренную благодать, пошла в прачечную.

Егор Лукич ликовал, что быстро нашел замену. Знал, Настасья справится, и мороки с нею не будет.

Женщина на удивление быстро освоила стиральные и гладильные машины, навела свой порядок в прачечной. И начала работать.

Настасья и не предполагала, какой кипеж поднимут из-за нее девчонки из комнаты, в какой жила, работая дворничихой.

В комнатушку Ксюши она перешла днем, когда все девчонки были на работе. Они не знали, куда делась бабка и, вернувшись с завода, хватились, куда она могла деться. Но, ни на кухне, ни в столовой не увидели.

Настасья не успела, а может, забыла предупредить девчат, а может и не предполагала, что станут искать ее. Ну, кто она им? Чужая старуха! Ставшая никому не нужной, она пришла в общежитие доживать свой век.

Настасья ни на кого не обижалась и не сетовала. О себе рассказывать не любила, не хотела ворошить память и трясти свою душу. А тут...

Девчонки влетели к Егору Лукичу ураганом. Сразу все трое, как фурии, они накинулись на человека с упреками:

— Куда нашу бабку дели? Где она?

— Почему забрал, не спросив нас?

— Мы кроме нее никого не возьмем в комнату.

— Верните нашу бабулю!

— Какой покой? Она жить должна!

— Ей никто не мешал!

— А как мы без нее будем, вы подумали?

— Да не отстанем, пока не вернете Настасью! — кричали на весь кабинет, возмущались громко.

— Я вам ровесницу подселю! Зачем вам старая баба? Пусть сама живет, отдыхает в тишине.

— Никто нам кроме нее не нужен!

— Не пустим! И не возьмем!

— На что сдалась? Вы ж молодые! Вам с нею лишняя морока, ей беспокойство! Отдохните друг от друга.

— А мы не стали и не просили вас убрать от нас бабку! Зачем, за что наказали? Отдайте! — требовали девчонки.

— Если она захочет, забирайте! Только не пойму я вас, к чему, на что она вам сдалась? — удивлялся комендант.

— Вот так нужна! — провела ладонью по горлу одна из девчат, убегая в прачечную следом за другими.

— Баб! За что нас кинула? Чем обидели? — обступили старушку со всех сторон.

— А как мы без тебя?

— Нет! Не получится! Давай обратно! Мы против и тебя не отпускаем. Возвращайся! — требовали настырно.

Через час Настасью вернули в комнату, на прежнее место.

Старушка, закончив работу, поднялась на второй этаж. Ее уже ожидал чай с конфетами-сосунками, так называла бабка свои леденцы и большой пряник, купленный специально для нее. Все девчонки здесь знали, что любила Настасья, и не забывали радовать и баловать старушку. Та все понимала.

Ведь вот снова настал вечер, самое любимое время в этой комнате. Девчата, напившись чаю, совсем согрелись. Закрыли дверь на ключ, чтоб никто случайный не влетел, разделись до трусишек и окружили старушку:

— Баб! Ну, погадай!

— Глянь, что ждет? — просили тихо, и Настя вытаскивала из кармана халата старую, замусоленную колоду:

— Ну, давайте! Кто первая? — спрашивала улыбчиво.

— Давай на Ольгу! Она сегодня предложение получила! Замуж предложил выйти Генка. А вот стоит ли с ним связываться, глянь в карты. Может послать его подальше пока не поздно? — смотрели на старушку затаив дыхание. Та не спеша тасовала колоду. Разложила карты:

— Не торопись, девонька! Не беги сослепу за ентим мужуком. Беды не оберешься. Ён пропойный прохвост. От того жена с дому выгнала, сама дитенка растит. Тот окаянный отец и глаз не кажет. Навовсе свою кровинку бросил. Таким беспутным кончится. Недолог его век.

— Баб, а может, стоит взять его в руки? Ведь самой уже нимало. Где взять хорошего, коль всех расхватали? Так и останусь одна. И так довыбиралась, останусь в старых девах, как дура! — подала голос Ольга.

— Ты не печалься. Ожди малость. Твое от тебя не ускочит. Недолог час, когда хороший человек сыщется. Он постарше тебя, но путевый, не избалованный.

— Из заводских?

— Не-ет, девонька! Не свойский человек. Ён сдалеку. В наш город к родне приедет. Ты с ним и умотаешься навовсе.

— А он семейный?

— Наверно был женатым. Но будет один.

— Куда ж семья делась?

— Того не ведаю. Говорю, што вижу! Лишнее брехать не стану,— беззвучно шевелила губами, крестила колоду.

— Бабуль, теперь на меня погадай! — попросила вертлявая Ленка.

— Нехай карты отдохнут! — села на колоду, взялась за чай.

— Слышь, Оль? Генке отбой дай!

— Само собою! Вот только когда другой появится? — вздохнула девка.

— Раз бабка сказала, значит будет!

— Мне в последний раз нагадала ссору, так и вышло! До сих пор не помирились,— вздохнула Шурка с сожалением.

— Никому неведомо, што судьба подкинет взавтра! Кому трон под жопу сунет, другому горшок с дерьмом. Оно и тут не знаешь, что краше.

— Ну, бабуль, где трон, где горшок, что общего? — усмехнулась Ленка.

— Ой, глупая, все про прынца мечтаешь, да про царевича! А помнишь ли, что все наши царевичи-Иванушки, сплошь дурачки. Оно, што в сказках иль по жизни, все доподлинно. Вот и думай, хто лучше — царевич, но дурак, или умный, но пройдоха. А и какой умный, коль ево вкруг пальца дурачок-Иванушка обводит.

— Баб! Скажи, а почему ты всю жизнь вкалывала, а ничего не имеешь? Выходит, тоже не из умных? — поддела Ленка старуху, на нее девки зашикали, заругались.

— Ох, и чудная ты девка! Иль не ведаешь, в какое время мы жили, и какое оно теперь? Я ж с детства в колхозе мантулила. А все от того, что иначе не дозволялось жить. Так и брехали, мол, кто не работает, тот не ест! Выходит, вкалывали за единую жратву. А и той не всем хватало.

— Баб! А кем была в колхозе?

— Подпаском на свиноферме. Во где доставалось! Целыми днями бегом за свиньями. К ночи, ни ног, ни рук не чуешь.

— Зато голова ни о чем не болела!

— Не болтай зря. Еще как пухла!

— От чего? — удивились девчата.

— У нас на свинячьей ферме свои чемпионы объявились. Хряк и хрюшка! Она за один опорос по двадцать три поросенка давала! Это, понятное дело, очень много.

— Так то свинья рожала, а чего твоя голова пухла?

— В том и дело, что нашего хряка — Лаврентия, его в честь Берии назвали, и свиноматку Сталину, в Москву на выставку затребовали, экспонатами. Ну, их и привезли, как полагалось. А времена были, не приведи Бог, считай-ка, самые разгульные. Сталинские. Понятно иль нет?

— Ну и что? Хрюшек повезли! Невидаль какая?

— Так ведь как их звали? Лаврентий и Сталина. Нашего свинаря враз в КГБ и спрашивают:

— Кто позволил тебе, свиное рыло, вождей позорить и их именами свиноту называть? Иль у тебя в башке сплошной навоз? Иль не понимаешь, как осрамил руководителей государства?!

— У нашего свинаря враз в портках и мокро и тепло стало. Ну, что тут скажешь, так и ответил, как на духу: