Ник Хорнби - Как стать добрым

— Как ты мог пропустить такую статью? — искренне удивился Эндрю. Он сказал это просто так, из азарта.

— Я больше не читаю газет. Бросил. Нет времени.

— Ну даешь. Сразу поставил меня на место.

— Да нет, что ты. Я вовсе не хотел подчеркнуть, что чтение газет — это какое-то недостойное занятие. Я не хочу ни о ком судить.

— Ты? Не хочешь судить ни о ком? — Эндрю восторженно засмеялся. Дэвид, который сидит на председательском месте в Высшем из Судилищ, заявляет, что не имеет желания ни о ком судить! Если посмотреть на это заявление с точки зрения Эндрю, это была уже просто невероятная, запредельная ирония.

— Значит, вот как. И чем же ты таким занят, что даже не успеваешь просматривать прессу? Что поделываешь?

— Ну, в настоящий момент… Пытаюсь провести кампанию среди соседей по расселению бездомных детей.

Последовала пауза. Потом Эндрю и Кэм — оба — посмотрели в лицо Дэвида и разразились хохотом. Смех явно задел Дэвида: уши у него покраснели.

— Кампанию среди соседей? — хохотал Эндрю. — То есть ты хочешь отговорить их от этого безумного поступка?

— Нет, — кротко ответил Дэвид. — Напротив, я пытаюсь убедить их взять к себе на проживание бездомных.

Первые признаки сомнения наконец прокрались на лицо Эндрю.

— Что это значит?

— О-о, долгая история. Расскажу в другой раз.

— Ну, как скажешь.

Повисла долгая, неловкая пауза.

— Не пора ли за стол? — подала голос Кэм.

Вот список людей, которых Эндрю и Дэвид до настоящего времени считали бесталанными, захваленными и самодовольными выскочками: весь «Оазис», весь «Роллинг стоунз», Пол Маккартни, Джон Леннон, Робби Уильямс, Кингсли Эмис, Мартин Эмис, Ивлин Во, Оберон Во, Салман Рушди, Джеффри Арчер, Тони Блэр, Гордон Браун, Уильям Шекспир (правда, презрение они высказывали только по поводу его комедий и некоторых исторических драм), Чарльз Диккенс, Эдвард Морган Форстер, Дэниел Дэй-Льюис, группа Монти Пайтон, Гор Видал, Джон Апдайк, Томас Харрис, Габриэль Гарсиа Маркес, Милан Кундера, Дэмиен Хирст, Трейси Эмин, Мелвин Брэгг, Деннис Бергкамп, Дэвид Бекхэм, Райен Джиггс, Сэм Мендес, Энтони Берджес, Вирджиния Вульф, Майкл Найман, Филип Глэсс, Стивен Спилберг, Леонардо Ди Каприо, Тед Хьюз, Марк Хьюз, Сильвия Плэт, Стиви Смит, Мэгги Смит, Смиты, Алан Эйкборн, Харольд Пинтер, Дэвид Мамет, Том Стоппард и все остальные современные драматурги, Гаррисон Кейллор, Сью Лоули, Джеймс Наути, Джереми Пэксмен, Кэрол Кинг, Джеймс Тейлор, Кеннет Брана, Ван Моррисон, Джим Моррисон, Кортни Лав, Кортни Кокс и весь актерский состав «Друзей», Бен Элтон, Стивен Фрай, Андре Агасси, Пит Сампрас и все современные теннисисты-мужчины, Моника Селс и все женщины в истории тенниса, Пеле, Марадона, Линфорд Кристи, Морис Грин («Как можно переоценить спринтера, который бежит быстрее всех в мире?» — спросила я однажды, в полном отчаянье, но так и не добилась вразумительного ответа), Томас Стерн Элиот и Эзра Паунд, Джилберт и Салливан, Джилберт и Джордж, Бен и Джерри, Пауэлл и Прессбургер, Маркс и Спенсер, братья Коэны, Стив Уандер, Николь Фари и все прочие дизайнеры, Наоми Кемпбелл, Кейт Мосс, Джонни Депп, Стивен Сондхайм, Барт Симпсон (но не Гомер Симпсон), Гомер, Вергилий, Кольридж, Китс и все поэты эпохи Романтизма, Джейн Остин, все Бронте, все Кеннеди, вся постановочная группа фильма « Trainspotting», [30] «На игле». Скандальный фильм «новой волны», отмечен как лучшая английская картина десятилетия (1996), режиссер Д. Бойл, снят по роману Ирвинга Уолша. люди, которые снимали «Карты, деньги, два ствола», Мадонна, Папа Римский и все остальные, с кем они когда-то учились в одной школе или колледже и кто ныне сделал себе имя в сфере журналистики, телерадиовещания или искусства, а также многие, многие другие, которых здесь уже просто не перечислить. Легче назвать людей в мировой истории, против которых Эндрю и Дэвид ничего не имели: это Боб Дилан (но не позднего периода), Грэм Грин, Квентин Тарантино и Тони Хэнкок. Больше не припоминаю никого, кто получил бы одобрение этих двух ревнителей нашей культуры.

Я устала от этих разговоров, устала слушать о том, почему каждый из вышеупомянутых был бесполезен, кошмарен, бездарен и отвратителен и почему никто из них не заслужил ничего хорошего из того, что выпало на их долю, и полностью заслужил все плохое, что с ними произошло, но в этот вечер я страстно желала увидеть рядом прежнего, старого Дэвида. Я потеряла его, как хорошо знакомый шрам на теле, как деревянную ногу, короче — как что-то безобразное, но характерное. Со старым Дэвидом было ясно, где сядешь и где слезешь. Я никогда не чувствовала с ним ни малейшего замешательства. Усталое отчаяние, навязшие в зубах разговоры, нескончаемые вспышки раздражения — это да, но при этом ни грана замешательства — ни малейшего его признака, ни тени сомнения. Если задуматься, мне было уютно в его цинизме, как в квартире с дикой, авангардной планировкой, куда, тем не менее, можно свалить чемоданы и преспокойно жить. Да и нельзя, просто невозможно в реальной жизни избежать цинизма, уклониться от него, хотя я лишь в этот вечер сумела оценить его по достоинству. Цинизм — это наш общий, всеми применяемый и разделяемый язык, добротное коммуникативное средство общения, наше настоящее эсперанто, никогда не выходящее из моды, и, пусть я не владею им достаточно бегло, я знаю в этой сфере достаточно, чтобы быть понятой. В любом случае невозможно полностью избежать цинизма и глумления ни при каких обстоятельствах. В любой беседе на какую угодно тему — скажем, обсуждая выборы мэра Лондона или Деми Мур — вам придется быть циничным и ядовитым. Просто для того, чтобы доказать, что с вами все в порядке и вы полностью функционирующая единица столичного населения.

Я больше не понимаю человека, с которым живу, но догадываюсь, что этот вечер чреват событиями — в решительный момент что-то из Дэвида неизбежно должно прорваться. Его новообретенной серьезности, желанию возлюбить и понять даже самое заблудшее из Божьих созданий предстоит удариться лбом в глухую стену, встретиться с явным, тупым и оголтелым непониманием. На сей раз заблудшим созданием, за которое заступился Дэвид, оказался уходящий в отставку — точнее, сменяющийся — президент Соединенных Штатов. Ко всему Кэм, а вовсе не Эндрю, оказалась жертвой ужасающей искренности Дэвида. Мы приняли посильное участие в обсуждении — с позиций своего бездонного невежества — президентских выборов в США, и Кэм заметила, что ей совершенно по барабану, кто будет президентом, лишь бы он держал свой причиндал в штанах и не домогался молодых практиканток. Дэвид тут же заерзал на стуле и заявил с очевидным нерасположением, кто мы, мол, такие, чтобы судить об этом, чем вызвал бурный смех Кэм.