Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2009)

“Но поэзию можно рассматривать и как философскую операцию. В этом обличье поэзия работает на то, чтобы привести человека в ситуацию незнания, отсутствия привычных опор. (Вероятно, в этом исток очень распространенной ненависти к поэзии.) „Первые читатели” отбираются из тех, кто готов к такому состоянию: для кого оно является рабочим”.

Питер Акройд . “Не верю в утрату доминирующего положения английской культуры”. Беседу вели Владислав Поляковский и Ксения Щербино. — “Частный корреспондент”, 2009, 21 мая .

“Я очень люблю свою книгу „Повесть о Платоне”, если вообще можно выделять любимую собственную книгу. Мне кажется, что она наименее понята”.

“Я открыл для себя, что такое быть англичанином, только когда стал об этом писать, на самом деле. <...> Характерные черты английского национального характера для меня — застенчивость, отстраненность, ирония, способность смеяться над собой”.

“Критика становится все более многословной. Впрочем, это же можно сказать о любом действии в поле культуры”.

Кирилл Анкудинов . Любовь к трем апельсинам. Выпуск пятый: зимний калейдоскоп. — “Бельские просторы”, Уфа, 2009, № 3, март .

“Трудно определить жанр романа [Марии] Галиной [„Малая Глуша”]. Бесспорно, это — фантастика (не „реализм” же). Но — „мягкая фантастика”, притом явно ненаучная. „Мягкое фэнтези”? Нет, не то. Более всего — интонациями, обстановкой, колоритом, сюжетными решениями — этот роман похож на некоторые фильмы Абдрашитова и Миндадзе. В первую очередь — на „Парад планет” и „Армавир”. Точно так же водоворотная ирреальность вписывается в густой быт”.

Максим Артемьев. Ты умер, а мы ишачим. Лев Лосев больше не напишет… — “НГ Ex libris”, 2009, № 18, 21 мая .

“Со Львом Лосевым в могилу сошла генерация русской поэзии, вернувшая ей славу во второй половине XX века”.

“То, что он сделал для изучения творчества, а потом и жизни нобелевского лауреата, уже само по себе способно обеспечить место в пантеоне русской литературы. Но вот какое влияние „бродскист в очках”, как он называл себя сам, оказал на друга, еще предстоит выяснить литературоведам”.

“Когда дошли вести о его смерти, я посмотрел отклики в ЖЖ. С одной стороны, „тема” (звучит кощунственно, но как сказать иначе?) попала в блогах в число самых обсуждаемых, с другой — оказалось, что даже самые искренние почитатели цитировали одно и то же: „Вы Лосев? Нет, скорее, Лифшиц”, ну и еще пару-тройку подобных расхожих мест. Лосева еще предстоит освоить и прочитать по-настоящему”.

Андрей Архангельский. У Баскова нет души. — “Взгляд”, 2009, 14 мая .

“Под словами „народная культура” у нас давно уже понимается некий эрзац, навязываемый народу — в качестве его культуры. Забава эта старинная: еще в ХIХ веке писатель Ушинский, например, занимался адаптацией русских народных сказок: заменял в них „плохие” финалы на „хорошие” (как в сказке „Теремок”). Попутно брались и за песни; русские народные — настоящие, примерно ХII — ХIII веков — казались просветителям опять же слишком жестокими и натуралистичными, и их заменили на безобидные „во поле березки” и „калинки-малинки”. <...> В советские годы принципы этой эрзац-культуры ничуть не изменились — просто в ушах у нее повисли дополнительные идеологические сережки”.

“Наум Коржавин писал, что дикторов Гостелерадио отбирали, кроме прочих критериев, по „степени задушевности в голосе”. <...> Эта „задушевность” в голосе у Баскова — врожденная, она заложена как бы самой природой. Этот голос словно бы учел все поправки, пожелания, требования и чаяния всех цензурных комиссий за все

70 лет советской власти. Он своего рода реинкарнация идеального советского голоса, такая, в духе Сорокина, биологическая разработка „Мистер стопроцентная задушевность”. О таком свойстве многие мечтали, но никому не удавалось его достичь в чистом, беспримесном виде (по-видимому, это за гранью человеческих возможностей)”.

“Между тем это и есть — подлинный „голос новой России”: если бы я был телепатом-пришельцем из другой цивилизации, мне достаточно было бы услышать голос Баскова, чтобы понять все про последние 15 лет существования страны. <...> Присвоение ему звания народного артиста — вполне естественное продолжение традиций „культуры для народа””.

Сергей Беляков. Палей, мерцающий в сосуде. — “Частный корреспондент”, 2009, 14 мая .

“Год назад я свершил страшное преступление: написал о „русофобии” Марины Палей. Умеренная русофобия со времен Чаадаева и Герцена стала для нас нормой, но Марина Палей выбивается из общего ряда. А как еще, скажите на милость, определить это свойство? Марина Палей называет Россию „страной скотов” и даже „скотомогильником”! А как трактовать ее повесть „Хутор”? <...> Я до сих пор не могу спокойно читать эту повесть, кстати, одну из наиболее совершенных у Марины Палей”.

“Русофобия, в сущности, лишь одно из проявлений экзистенциального мироощущения Марины Палей. <...> „Марина Палей — мизантроп”, — утверждают критики. Автор „Ланча” с этим как будто соглашается. А вот и нет! Вся ее мизантропия направлена на лишенные души „куски мяса”, на „рабов Гастера”, на „обезьяноподобных гуманоидов”. Человек — это не „двуногое без перьев”, а бессмертная душа. Только эта „душа живая” одухотворяет и преображает мертвый мир”.

См. также: Сергей Беляков, “Царь-пушка Татьяна Толстая” — “Частный корреспондент”, 2009, 14 мая.

Михаил Бойко. Ампутация хвоста. Лев Данилкин попытался обозреть всю русскую литературу минувшего года. — “НГ Ex libris”, 2009, № 18, 21 мая.

“Писатели, которых с таким восторгом перечисляет Данилкин, с точки зрения ценителя авангарда, неотличимы друг от друга. Между Архангельским, Бояшовым, Быковым, Бушковым, Волосом, Кантором, Липскеровым, Маканиным, Минаевым, Прилепиным, Робски, Садулаевым иже с ними на глубинном уровне нет ни малейшей разницы. И дело не только в форме, но и в содержании. Все эти авторы обыгрывают один и тот же, если воспользоваться термином Лиотара, метанарратив. Примитивный, занудный, приевшийся”.

Борис Борисов. Цена мира: пора брать за это наличными. — “Русский Обозреватель”, 2009, 15 мая .

“Все остальные народы могут вполне себе мирно процветать, но это — задачи их внешней политики, а вовсе не нашей, и не является нашей целью даже косвенно. Если для мира и процветания нашего народа требуется, чтобы другие народы убивали друг друга в братоубийственной войне, — мы как минимум не намерены этому препятствовать”.