Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2006)

Сергей Семанов. Закат вымысла. — “Литературная Россия”, 2006, № 19, 12 мая.

“Тут прошла не нарочитая подборка цитат, а представлена типичная картинка, так сказать, творчества Сорокина. То, что бедолага психически неполноценен, сомнений быть не может. <���…> И вот именно этого несчастного извращенца определенные московские силы успешно (пока!) отправляют на экспорт — вот, дескать, каков ныне русский писатель. А Сорокин и впрямь по происхождению русский, и супруга — в некотором отличии от пелевинской — тоже. Ну и что? Есть ведь и больные русские, особенно в последние несчастные годы. Значит, кому-то выгодно использовать в темных разрушительных целях слабости больного человека”.

Владимир Семенко. “Триумф” демонизма. О духовных и культурных итогах 2005 года. — “Москва”, 2006, № 5.

“Прежде всего, как представляется, для духовно чуткого христианского сознания вполне очевидны те зловещие черты полной апостасии, которые прорисовались в минувшем году с качественно новой четкостью”. “Мастер и Маргарита”, “Код да Винчи”, “Дозоры”, “Евангелие от Иуды” и пр. “И над всем этим витает столь талантливо воссозданный в последнем „Дозоре” дух какого-то „пира во время чумы”, массовое предчувствие ужасной катастрофы, парадоксально сочетаемое с какой-то натужной, безудержной и до крайности легкомысленной веселостью. Это веселье висельников, которым дали погулять последнюю ночь. Это странное чувство, скрываемое с разной степенью ловкости, живет во многих и не может уступить ничему. Наступивший 2006-й — год ожидания глобальной катастрофы, затишье, которое в любую минуту может смениться ужасной всеразрушающей бурей. Человечество, и прежде всего Россия, вступает в него, весело приплясывая от сознания ненаказуемой вседозволенности, всеми способами пытаясь избавиться от предупреждений совести, призывающей к покаянию. Мы, христиане, продолжающие, несмотря ни на что, при всей своей греховности, жить под знаком Большого Смысла, веруя в окончательный Страшный суд, хорошо знаем, что личный грех нельзя отменить, а можно лишь изжить покаянием — тем подвигом, которого так страшится современное человечество. И лишь немногие и по большей части безвестные подвижники, пребывающие в молитвенном единстве со Христом, своим подвигом и молитвой, в соработничестве с силою Божией замедляют неумолимый бег времени, силой ниспосылаемой благодати задерживают наступление неизбежного часа расплаты”.

См. также: “Атмосфера перехода от 2005 к 2006 году в этом плане чрезвычайно показательна. Год уходящий (и католическое Рождество) были отмечены телеканалом „Россия” „Балом сатаны” и разгулом демонизма в экранизации культового романа советской эпохи, собравшей рекордную аудиторию (Воланд может быть доволен). Первый канал ответил „Мастеру и Маргарите” „Дневным дозором” — разгулом сатанизма культового цикла постсоветского времени, массовый коммерческий успех которого пришелся на Рождество православное. Тут есть о чем задуматься не только культурологам…” — пишет Кирилл Разлогов (“Тусовка аттракционов” — “Искусство кино”, 2006, № 1 ).

Ср.: Татьяна Щербина, “Война кодов” — “Новое время”, 2006, № 22, 4 июня .

См. также: Александр Гудович, “Тайна, чудо, авторитет. Создавая блюдо для односуточного потребления, Дэн Браун попал в сущностный контекст времени” — “Московские новости”, 2006, № 20, 2 июня .

Станислав Скицын. Как решить проблему-2008. — “АПН”, 2006, 5 мая .

“Почему бы не сделать британскую королеву Елизавету II, вот уже полвека успешно справляющуюся с обязанностями монархини в таких разных странах, как Британия, Австралия, Новая Зеландия, Канада, и множестве других, еще и императрицей России? Жить она, конечно, будет в Лондоне, а в Москву назначит генерал-губернатора, как в той же Канаде. Генерал-губернатором, кстати, можно сделать Владимира Владимировича Путина. <���…> Однако наиболее рациональным вариантом введения монархии в России является приглашение на престол бесспорного православного монарха. Таковой имеется в наличии. Это болгарский царь Симеон Второй. <���…> В отличие от представителей остальных династий, он — легитимный монарх, не запятнанный лично в каких-либо преступлениях. Очень важно, что он принадлежит к братскому нам болгарскому народу, одной с нами веры. Потому его призвание на русский престол, а в идеале — установление личной унии Болгарии и России могло бы стать шагом по восстановлению православной империи, Третьего Рима, идея которого в последнее время становится все популярнее в широких массах российских экспертов. Естественно, столица нового царя должна находиться в Софии (до переноса в Константинополь). А его наместником в Москве должен быть Путин. Этот вариант способен разрешить все политические проблемы России”.

Ср.: “Отрадно, кто спорит, было бы видеть на несуществующем русском престоле Майкла Кентского — раз уж предлагалась России в свое время „диктатура сердца”, так почему бы не быть и „внешнему управлению сердца”, с безупречно-породистым самодержцем, изъясняющимся с московитскими простолюдинами на образцовом оксфордском и ломаном русском. Эстетически картина эта превосходна, однако и неприятные следствия наличествуют. Все-таки гуманитарные вертолеты — они всегда вертолеты, даже если их командиры состоят в родстве с Домом Романовых”, — пишет Дмитий Ольшанский (“Сталин-2008” — “Русский Журнал”, 2006, 16 мая < http://www.russ.ru >).

Максим Соколов. Живая власть для черни ненавистна. — “Эксперт”, 2006, № 17, 8 мая .

“Такое неспокойное отношение к Солженицыну может объясняться его уникальным общественным статусом. Он — единственный живущий сегодня великий русский писатель. Учитывая нынешнюю культурную ломку — не только нашу, но и всемирную, — возможно, последний великий русский писатель. Но сегодня он обладает несомненной властью, проистекающей из его звания. Больше такой власти ни у кого в России нет”.

См. также: Игорь Джадан, “Бодался теленок… Солженицын — Горький наших дней” — “Русский Журнал”, 2006, 1 мая .

Виктор Топоров. Ненатуралы. — “Взгляд”, 2006, 27 мая .

“Гомосексуальная тема теснит гетеросексуальную на клубном уровне и нехотя выдает себя за нее в театре, в кинематографе и на телевидении. А вот в литературе все сложнее и не в последнюю очередь потаеннее. Хотя ключевой вопрос остается неизменным: воспринимать ли творчество людей лунного света как особую субкультуру или рассматривать его в общекультурном контексте без оглядки на сексуальные предпочтения того или иного „творца”? Которые к тому же могут быть вызывающе декларируемыми; не скрываемыми, но и не выпячиваемыми; известными лишь в узком кругу; скрытыми; латентными; наконец, напускными? Причем граница всякий раз зыбка, критерии как минимум двусмысленны, творческие результаты амбивалентны и многое происходит (да и воспринимается) скорее „по умолчанию””.