Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2007)

10Характерное мнение высказывает французский философ Люк Ферри, называющий себя «чистым материалистом», «чуждым трансцендентности»: «Процесс секуляризации должен дойти до самого конца, чтобы можно было поставить перед собою настоящий во­прос — возвращения трансцендентного…» Спохватывается и поправляется: «<���…> скажем так, грандиозного, способного вознестись над миром демократической пошлости, принявшим человека за меру всех вещей» (Сomte-Sponville A., Ferry L. LasagessedesModernes. Paris, 1998, р. 726). Философу остается сделать последний шаг: назвать Того, Кто является мерой всех вещей; но, видимо, это очень трудный шаг.

11Идеациональная реакция уже определенно началась в мире ислама, и это реакция на разлагающуюся чувственность европейского мира, а потому косвенным образом затрагивает и его тоже.

12Гессе Г. Игра в бисер. М., 1969, стр. 99.

Окончание. Начало см. “Новый мир”, № 8 с. г.

Битва русских с кабардинцами

В 1840 году в России вышла в свет книга, выдержавшая потом множество повторных изданий. Говорилось в ней о военных событиях на Северном Кавказе, а главным образом — о любви русского офицера и горской девушки. Свои суждения об этом произведении оставили такие великие умы, как Белинский и Достоевский. Если добавить, что автор его и сам носил офицерские эполеты, а книгу писал во многом по личным впечатлениям, то может показаться, что речь здесь идет о Лермонтове и его повести “Бэла”. Но это не так: и название книги другое, и автор ее — Николай Ильич Зряхов, удачливый сочинитель лубочных повестей.

Как вид печати лубок пришел к нам из Европы и первоначально представлял собой примитивные цветные картинки с поясняющими надписями. Со временем лубочные издания стали выходить в виде книжек — с пересказом былин, сказок или житий святых. Особенно любимы в народе были переделки рыцарских и авантюрных романов. Назовем, например, достопамятных Бову Королевича или нашего Еруслана Лазаревича.

Словари относят Зряхова к “низовым прозаикам”. Никакого уничижения, впрочем, здесь нет. Дело в том, что дешевые лубочные издания выходили большими тиражами, и это была единственная печатная книга, доступная нашему крестьянству и городским низам. По ним учились читать многие поколения простых русских людей, хотя, конечно, примитивное нравоучительное содержание и напыщенный слог этих произведений часто вызывал праведное негодование демократической общественности.

Что касается Зряхова, то в период 1828 — 1840 годов он написал и издал добрую дюжину приключенческих, юмористических и детских книжек. Критика Зряхова не любила, справедливо находя, что он “будет иметь самый блестящий успех в передних”, у всех, “кто учился на медные деньги”. На медные гроши, по-видимому, учился и сам автор. Николай Ильич Зряхов родился в 1782 (или 1786) году в небогатой дворянской семье. Детство его прошло в Астрахани, а в 1801 году он вступил унтер-офицером в драгунский полк и, как признавался сам, “провел всю молодость свою в походах, военных трудах и разных злоключениях”. Довелось повоевать и на Кавказе — против персов и турок. В 1808 году вышел поручиком в отставку, через несколько лет вернулся в строй, но военной карьеры не получилось: в 1816 году Зряхов был отставлен от службы “за дурное поведение”. Окончил дни свои он в конце 1840-х и, по существующему предположению, в доме призрения в Москве.

“Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга” — не просто самое известное, но и по-своему уникальное сочинение Зряхова: выйдя из печати в 1840 году, оно выдержало в дореволюционной России 40 переизданий! Популярность повести (часто ее называли просто “Магометанкой”) была так велика, что появились ее переделки и подделки, а в наше время повесть выходила уже дважды — в Москве и Нальчике в 1990 году (к 150-летию первого издания).

На этот раз лубочной переделке подвергся “Кавказский пленник”. Заимствуя сюжетную формулу повести (плен плюс любовь) у Пушкина, Зряхов поступил не так уж наивно. Точно угадывая читательский запрос “низов”, он увел свой сказочный сюжет очень далеко от классического оригинала. Сочинение открывается описанием кабардинцев, потом следует грандиозное сражение на берегах Терека. Есаул Гребенского казачьего полка Андрей Победоносцев, получив в бою пять ран, попадает в плен к кабардинскому князю Узбеку. Дочь князя Селима выхаживает есаула. Молодые люди полюбили друг друга. Восхищенный силой и отвагой русского воина, Узбек предлагает Андрею принять мусульманство и стать супругом его дочери. Победоносцев предпочитает вернуться к своим, и по заключении мира его разменивают среди других пленных. На прощанье старый князь щедро одаривает его: лучшим конем из своего завода, своей драгоценной саблей и прочим. Селима же, переодевшись в мужское платье, проникает в русский военный лагерь, где добивается встречи с Андреем. Представ перед Главнокомандующим (то есть командиром Отдельного Кавказского корпуса), влюбленные просят его о покровительстве; тот вызывается быть восприемником при крещении княжны и ее посаженым отцом при бракосочетании. Благословляет молодых и прибывший в ставку князь Узбек. По возвращении войск “на свои квартиры” молодые отправляются к родителям Победоносцева, где вскоре получают известие о награждении Андрея золотой саблей с надписью “За храбрость”. Кроме того, была пожалована “ему на шею золотая большая медаль с портретом Государя, осыпанная алмазами, на Андреевской ленте, с описанием подвигов нашего героя на другой стороне оной”. Через пять месяцев после рождения сына Аркадия Победоносцев занемог, старые раны открылись, и он скончался двадцати трех лет от роду на руках жены. София (так при крещении нарекли Селиму), не вынеся потери, умирает буквально на гробе своего супруга, что и было обещано автором в заглавии повести.

Простые люди “Битву...” очень любили. Причины ее невероятной популярности пытались объяснить не раз, и Белинский, например, признавая успех повести в народе, находил, что “это не глупость, а только неразвитость, необразованность с его стороны”1. Смысл суждений Достоевского на этот счет несколько иной. “Ведь что-нибудь должна же заключать в себе „Магометанка”, что нравится и расходится… Главная и первая причина, — писал он, — по-нашему, та, что это книга не барская или перестала быть барскою… Отвергнутая „господами”, книжка тотчас же нашла кредит в народе, и, может быть, ей очень помогло, в глазах народа, именно то, что она не господская”2. Теперь попробуем разобраться с исторической подоплекой “Битвы...”. Сведения о первом боевом столкновении русских с кабардинцами приводятся уже в “Слове о полку Игореве”, где упомянуто о поединке Мстислава Храброго с касожским князем Редедей. Касоги русских летописей — предки современных кабардинцев. В дальнейшем наши отношения складывались по-разному. Так, союз русских с кабардинцами был закреплен в 1561 году браком Ивана Грозного с дочерью князя Темрюка Идаровича Кученей, принявшей при крещении имя Марии (в народе же, что интересно, царица получила прозвище Пятигорки). В материалах Посольского приказа за 1718 год сообщается о возможной численности кабардинского войска для совместного с русскими похода на Кубань против крымского хана.