Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2006)

Игорь Манцов. Грусть-тоска. — “Взгляд”, 2006, 17 сентября .

“Вот почему мне больше не хочется участвовать ни в чем, ни в чем и ни в чем. В России есть только две абсолютно надежные институции: Православная церковь и Мать сыра земля. Все остальное рано или поздно будет оболгано, осмеяно, переписано, перекручено, передрючено и похерено. Или все-таки нет??”

Александр Мелихов. Перчатка брошена. Чему учит “Учебник…” Максима Кантора. — “Новое время”, 2006, № 38, 24 сентября .

“Главная идеологическая заслуга М. Кантора, по-видимому, заключается в том, что он увязал в единую схему глобализацию, уничтожающую традиционные национальные сообщества, и авангард, уничтожающий фигуративное искусство. Надеюсь, нижеследующее изложение этой схемы не будет ее чрезмерным упрощением… <���…> „Учебник рисования” при всех его художественных пустотах имеет шансы сделаться книгой эпохальной в том смысле, что может оказаться наиболее удобно обсуждать острейшие вопросы эпохи именно в формулировках Кантора”.

Cм. также: Алла Латынина, “Я пишу картины, которые взорвут общество…” — “Новый мир”, 2006, № 12.

Александр Мелихов. Незрячие надежды. Об обезболивающем воздействии иллюзий. — “Литературная газета”, 2006, № 37 .

“<���…> важнейшие потребности человека — его стремление ощущать мир и себя в нем красивыми, справедливыми, защищенными и бессмертными — могут быть удовлетворены лишь в мире иллюзий”.

Владимир Мельник. Виктор Астафьев — работник одиннадцатого часа. — “Дальний Восток”, Хабаровск, 2006, № 5, сентябрь — октябрь.

“В церковь Астафьев не ходил”.

Виктор Милитарев. Даймон, Муза и русский рок в легком подпитии. — “АПН”, 2006, 1 сентября .

“<���…> я до сих пор удивлен обилием и органичностью в творчестве позднего Высоцкого великих мистических и метафизических тем. Это, к примеру, классическая платоновская тема коней в „Погоне”, „Доме на семи ветрах” и в „Райских яблоках”, тема базовой болезни мира и человека в Больничном цикле, мистика Чаши в „Мне судьба до последней черты…”, тема фальшивого рая в „Райских яблоках” и т. д. С тех пор я окончательно преодолел сомнения в неземном происхождении высокой поэзии. В самом деле, кто кроме Даймона поэзии или Музы мог внушить полуобразованному алкоголику и героиновому наркоману с не очень хорошим поэтическим вкусом такие великие стихи?..”

Станислав Минаков. Веселое имя. Фрагменты книги-очерка “От сего в сие (Новые записки паломника)”. — “Новые страницы”. Литературный альманах. Черкассы, 2006, выпуск второй “Пушкинское кольцо”.

“А что, если бы Пушкин пренебрег „явлением зайца” и отправился в Питер? <���…> Возможно, в ссылке, в каком-нибудь Тобольске, Пушкин сочинил бы нечто, условно говоря, „деформировавшее” самопонимание русских как нации, России — как государства. Быть может, он еще написал бы что-то грандиозное, нужное русскому духу? Быть может, в отсутствие этих, не написанных его духовных текстов стала возможной страшная последующая история России?”

Михайло Михайлов. Философия космизма и русская культура. Доклад. — “Новый берег”, 2006, № 12.

“Меня, воспитанного полностью в духе марксизма (правда — в его югославской, „ревизионистской” версии), с самого начала поразила близость (а иногда и тождественность) идей [Николая] Федорова и Маркса, особенно „молодого Маркса”…”

Николай Михайлов. Здравствуй, оружие? — “Русская цивилизация”, 2006, 23 августа .

“Поэтому, кажется, самое время вспомнить о той основополагающей причине всякой самостоятельной национальной культуры — о законе становления свободной нации, неотъемлемой частью которого является древнейшее человеческое право, право врожденное — на вооруженную защиту себя, своих близких и своего имущества, т. е. в конечном счете — Право на оружие . <���…> Только по оружейному (или антиоружейному) законодательству возможно определить, является ли система власти подлинно народной, национальной, или она панически боится нации. <���…> Русским патриотам давно уже пора разглядеть тот факт, что именно защита элементарных национальных прав (на самооборону, на неприкосновенность жилища и т. д.) является именно тем направлением деятельности, которое поможет им стать хотя бы узнаваемыми в глазах широкой общественности. Дело Иванниковой, — на самом деле позорно проигранное в первую очередь националистами, — является ярким показателем того, насколько российское общество далеко от национального идеала разумной свободы. Ведь Александре Иванниковой удалось избавиться от обвинений в убийстве, хотя само дело, согласно здравому смыслу, не могло рассматриваться иначе, чем абсолютно законные действия в порядке необходимой самообороны. Русский законопослушный гражданин обязан сам отвечать за свои поступки. Демократизация оружейного законодательства (а не его отмена как такового!) не означает свободного доступа к оружию психически больных, наркоманов и т. п. Мы больше не можем позволить себе быть всепрощающими и провоцирующе беззащитными — это ведет к еще большей крови. Дать измученной России внутренний мир и свободу может только одно — достоинство и способность это достоинство защитить”.

Андрей Немзер. Тайное величие. — “Время новостей”, 2006, № 173, 22 сентября .

“Не знаю, было ли так всегда, но сегодняшнему читателю стихов (подчеркну — преданному, вдумчивому, сосредоточенному) очень трудно поверить, что рядом с ним живет большой поэт. Романтический миф об „избраннике небес”, одновременно гонимом миром и властно победительном, с огромной силой в последний раз заявивший о себе явлением Бродского, так или иначе принижает всякого лирика, дерзающего неприкрыто претворять в стихи свою судьбу и личность. (Примерно так поэтов второй половины XIX века закрывала легенда о Лермонтове.) Что уж говорить о тех немногих, кто избрал иную стезю, отказавшись не только от блеска софитов („имиджевой” поддержки), но и от всякого прямо выраженного свидетельства о себе? Не о “публичном поведении” здесь речь — о собственно поэзии. Такие вот мысли приходят в голову по прочтении „Избранных переводов” Анатолия Гелескула (М., „ТЕРРА — Книжный клуб”, серия „Мастерство перевода”), по моему разумению, одного из самых больших современных русских поэтов (их совсем немного), чьих „оригинальных” стихов я никогда не видел…”