Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2007)
- Название:Новый Мир ( № 12 2007)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2007) краткое содержание
Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/
Новый Мир ( № 12 2007) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Лермонтова сегодня читать невозможно, — спешит известить меня претендент на его наследие. — Это фигура чисто архетипическая — вечный юноша . Правда, у него есть одно приличное стихотворение, “В полдневный жар” — там неплохо организована кольцевая композиция .
Убийство кавказца не вызывает во мне гнева — только отчаяние. Я ощущаю, что имею дело с неодолимой силой — силой тупости, поднявшейся на борьбу за какую-то захватывающую химеру. А вот убийцы красоты, вроде избранника моей дочери, — он-то бы сразу просек, на что он руку подымал, если ему отсечь эту самую конечность. Испытывал ли я в тот миг ненависть к нему? Нет, погружаюсь я в гипертекст, это было только непризнание людьми этих существ, желание истребления которых, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Но я же мужчина, а не баба: не можешь убить — храни невозмутимость.
И в моем лице не дрогнул ни один мускул, когда моя дочь — редчайший случай — не согласилась со своим объектом познания.
— Нет, у Лермонтова интересна еще и садомазохистская интенция.
“Интенция как импотенция”.
— Лермонтов скорее гомосексуален, его садомазохизм есть ментальная фикция .
“Фикция как дефекация”, “Фаллоцентризм как омфалоцентризм”, “Логоцентризм как эгоцентризм”, “Завтрак с упырями”, “Патологоанатомы на конкурсе красоты”… Нет, дело гораздо хуже: те оценивают прекрасную грезу мерками безобразной правды, а эти стараются уничтожить прекрасную ложь тоже ложью, но только отвратительной.
Но я не испытываю желания уничтожить свою дочь, ибо не вижу в ней ничего человеческого: нельзя же убивать собаку за то, что она оставила колбаску на ковре, — ее просто не нужно пускать в гостиную. Или подвергнуть серьезной дрессуре. А моя дочь вполне обучаема. Обучить ее, что человек — раб классовых интересов, — она будет всюду вынюхивать классовые интересы, она хорошая ищейка. Человек — раб гениталий? Найдем и гениталии. Слова порождаются исключительно словами и порождают тоже одни слова? Как угодно-с. Что с нее спросишь — лакей сиди себе в передней, а будет с барином расчет.
Но кто же тот барин? В каких подземельях он возлежит, тот властительный мертвец?.. Увы, он всюду, он в каждом, кто считает вольную фантазию чьей-то служанкой, — а кто, если по совести, думает иначе? Другие менее отвратительны только потому, что не претендуют на утонченность, как это делают мои гастролеры: Пушкин ризоматичен, Толстой фаллоцентричен, Блок анален, Мандельштам орален, Тютчев фекален, Достоевский вагинален, Тургенев одержим комплексом кастрации, Цветаева — комплексом Электры…
О, наконец-то я понял, каким комплексом одержим я сам, — комплексом Антигоны. Я готов собственными руками с риском для жизни от заката до рассвета закатывать в асфальт мертвецов, завладевших главным нашим сокровищем — миром чарующих выдумок.
Но почему я так ожесточен? И так многословен? Да потому же, почему и все, кто повержен и раздавлен, подобно кошке под колесом самосвала: ведь терпимость — добродетель победителей, а слова — оружие побежденных. Дочь — издохшая химера посмертного существования — методично истребляет то, чему я всю жизнь поклонялся. Их победа обеспечена — за смертью всегда остается последнее слово. Мне же остается только выть на луну, изливать воспаленную желчь господу богу, в которого я не верю и даже не понимаю, что имеют в виду, произнося это слово.
— Вы что, все еще держитесь за советский атеизм? — спешит представить меня идиотом этот х…, введенный дочерью в непременные члены моего семейства, когда при слове “бог” мне не удается скрыть спазмик брезгливости. — Ну что вы, сейчас все носят католицизм . Дзэн-буддизм — это уже вчерашний день, провинция.
Он с первой нашей встречи одаряет меня нравственно-эстетическими наставлениями.
“Никогда ничего не нужно давать даром. Делая человеку подарок, вы его этим обязываете”.
“Вы любите Магритта? Ну что вы, фантазия не имеет никакого значения — это живопись, вы понимаете, живопись!”
Через пару лет я столкнулся с ним на доехавшей наконец-то и до нашего эрмитажного захолустья выставке Магритта.
— Вы можете это смотреть?.. Ну что вы, сегодня все носят только Кабакова, инсталляции!
“Инсталляции” он произносит минимум через три “эл”.
Тем не менее раньше речь шла все-таки о возвышенном, о позах и нарядах — теперь же, во время последнего визита, он насиловал меня излияниями исключительно о плотском. “Я люблю жизнь тактильно ”, — купается он уже не столько в звуках, сколько в лосьонах, кремах, помадах… Он всю ванную заставил такими полчищами пузырьков и тюбиков, каких я не видел ни у одной стареющей кокетки.
“Какой лосьон вы используете, когда протираете между пальцами ног?” — риторически интересуется он, чтобы тут же облагодетельствовать меня известием, что пальцам ног подходит только лосьон “Лиотар номер семь”; зато подмышки умащать следует исключительно “Делёзом номер четыре”. Вот анус не столь привередлив, ему сгодится как пудра “Деррида”, так и тальк “Гваттари”…
Меня все в основном грузят какой-нибудь тушеной морковкой, но — бесконечно скучное повествование может быть мольбой, а может быть и насилием — дьявольская разница: от первого ты хоть чуточку да набираешь значительности, от последнего — теряешь последнюю.
Хуже всего, что в прежние времена стоило принять рассеянный или озабоченный вид, как он тут же переходил на заискивающий тон, не боялся перетрудить хвост ради живительного внимания, — нынче ты можешь впадать в траур, утыкаться в книжку, закатывать глаза, стонать, запираться в сортире — он ни на миг не смутится и не успокоится, пока не спустит в тебя все задуманное. При этом он может безостановочно спускать в течение двух, трех, двадцати, сорока часов…
Слава те господи, эта удушающая парочка наконец-то вновь отправилась путем странствующих шарлатанов. Общая кровь для меня ничто в сравнении с общностью химер.
Это мне известно доподлинно, ибо у меня есть подлинная дочь во химере.
Моя химерическая дочь примерно ровесница кровной и в своих кругах считается видным специалистом по происхождению всех известных и неизвестных языков, раскатившихся по свету после низвержения Вавилонской башни, и когда этот образ завладевает моей фантазией, борьба за выживание, с незапамятных пор не затухающая между словами, падежами и суффиксами, для меня тоже преисполняется поэзией. Первозданное урчание, рычание, мычание обретают все новые и новые оттенки звучания в погоне за точностью, за надежностью, за экономностью — и, сами того не замечая, начинают создавать красоту, ибо никакие предметы не могут быть прекрасными — прекрасными бывают лишь рассказы о предметах. Только слова способны доставить наслаждение, попадая в сердцевину туманных образов, из размытого облака внезапно концентрирующихся в кристалл, — а уж когда из слов начинает созидаться то, чего нет и быть не может, то есть начинает созидаться сам человек, гомо фантастикус, гомо эстетикус, творящий себя по образу и подобию своих мечтаний и прихотей…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: