Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2008)

Владимир Бондаренко. Сильный русский человек. — “Завтра”, 2008, № 18, 30 апреля .

“Мне у Захара Прилепина нравится всё. В том числе и стихи, которые многие не желают воспринимать”.

Михаил Бударагин. Груз тревоги нашей. — “Новые хроники”, 2008, 13 апреля .

“Балабанов — желает он того или нет — выполнил ту работу, которую должны выполнять проповедники: он рассказал о том, что мир стоит на грани гибели, и гибель эта-— в каждом из нас”.

Дмитрий Быков, Юлия Ульянова. Самобраунка. Русский конспирологический роман как знамя эпохи. — “Огонек”, 2008, № 17, 21 — 27 апреля

com>.

“Герой (и часто автор) конспирологического романа верит, что ничто на свете не происходит просто так, но для веры в Бога его метафизические возможности недостаточны, и он предпочитает адаптированный, мещанский вариант религии: всемирный заговор”.

Андрей Василевский. Я классический интроверт. Беседу вел Игорь Котюх. — “Новые облака”. Электронный журнал литературы, искусства и жизни. Тарту, 2008, № 4 (44), 30 апреля .

“Современным я считаю такое произведение, которое по тем или иным причинам не могло быть создано раньше, чем оно создано. К сожалению, сплошь и рядом, особенно в поэзии, встречаешь тексты, которые могли бы быть написаны и десять, и двадцать, и тридцать лет назад”.

“В переводе трудно и даже невозможно сохранить интонацию, связанную с особенностями родного для поэта языка, а интонация в русской поэзии бывает важнее прямого смысла. Мне нравятся стихотворения, допустим, Анны Логвиновой, но я понимаю, что на другом языке они превратятся просто в ничто”.

Вивисектор русской хтони. Беседовал Михаил Бойко. — “НГ Ex libris”, 2008, № 15, 24 апреля.

Говорит Лев Данилкин: “Понимаете, иногда нужно ткнуть пальцем в нечто очевидно чудовищное и сказать: „Я утверждаю, что это неописуемо хорошо” или „Профессионалы, очень ловко составившие этот пресс-релиз, на самом деле врут”, взять на себя ответственность. Иначе превратишься в филологическую девушку, у которой вкус хороший, сформированный, но все, что не лезет в канон, кажется ей безвкусным и неприемлемым”.

“Проблема в том, что у меня нет идеологического иммунитета: если вы сейчас остроумно докажете, что Солнце вращается вокруг Земли, ну или что Оксана Робски — это наша Вирджиния Вульф, то я вам поверю”.

Дмитрий Володихин. Корни будущего. — “Русский Журнал”, 2008, 16 апреля .

“„Гадкие лебеди” — повесть, во-первых, страшная и, во-вторых, страшно сложная. <���…> Безысходность повести состояла, прежде всего, в следующем: не строить будущее нельзя, стыдно, не по-человечески, но человек строит его не для себя. И ему там, в Новом веке, не бывать. Даже если пустят взглянуть одним глазком, все равно он будет знать: „Я здесь чужой”. Фильм [Константина Лопушанского] и без того сложную художественную задачу Стругацких усложнил еще более. В „Гадких лебедях” Лопушанского ставится под сомнение благость того будущего, к которому учителя-„мокрецы” ведут авангард „всадников Апокалипсиса”. Ведь грядущее, укореняясь в настоящем, разветвляется. Следовательно, у него могут быть истинные и ложные корни, благие и не благие. Как их распознать? Вероятно, главная фраза фильма — „Как жаль, что мы не успели поговорить”. <���…> Лопушанский показал, как сама жизнь заостряет некоторые конфликты, не давая их участникам достаточно информации о намерениях друг друга. <���…> Надо разбираться в подробностях, но чаще всего для вынесения адекватного вердикта катастрофически не хватает знаний, времени, средств. Как в фильме, так и в окружающей реальности. Куда ни сунься, везде на тебя гавкает выбор без достаточной информации. Для современного интеллектуала, выбирающего веру, политическую позицию, этику, это, быть может, самое страшное — непрозрачность выбора. Игры иллюзий, заполнившие информационное пространство вокруг всякого думающего человека, оставляют устойчивое впечатление: твое сердце хотят рекрутировать для боев, к которым твоя душа не желает прикасаться”.

Андрей Воронцов. “Тарас Бульба” в оранжевом переплете. — “Литературная газета”, 2008, № 14, 2 апреля .

“Перед нами то, что на языке юристов называется подлогом. Это не столько перевод, сколько третья редакция „Тараса Бульбы”, о которой не знал сам Гоголь. <���…>

У меня перечислены далеко не все чудовищные искажения „Тараса Бульбы” издания 1842 г., допущенные в „переводе” Садовского — Малковича — Поповича. Всего я их насчитал 25. Готов предоставить этот список нашим официальным лицам, которых во время юбилейных торжеств в Киеве пригласят на просмотр украинского фильма „Тарас Бульба” или одноименного мюзикла и которым будут дарить двуязычный семитомник Гоголя, изданный на Украине. Пусть они знают: присутствуя на этих премьерах, принимая эти „подарки”, они принимают оскорбления в адрес русской культуры и истории”.

Вл. Гаков. Полдня не будет, все свободны. — “Если”, 2008, № 3 .

“<���…> мозг свербит один-единственный вопрос, чеканно сформулированный самими братьями Стругацкими. Вопрос, ответ на который исчерпывающе дал сценарий Германа и Кармалиты (хотя, уверен, соавторы об этом даже не подозревают). Вопрос был: нужны ли мы нам? Нужны ли мы — тогдашние, воспитанные на Стругацких, — нам сегодняшним? А если переформулировать: нужен ли нынешнему миру их мир Полдня?”

“Со страниц сценария [Германа и Кармалиты] Румата предстает плотью от плоти нашего мира — сегодняшнего, легко узнаваемого. Не самым плохим его „эмиссаром”, кстати. Румата по-современному благороден, хорошо натаскан, образован, воспитан. Но сними с него, как и с большинства наших современников, тонкий слой цивилизованности, и окажется он ничем не лучше той „жрущей и размножающейся протоплазмы” (помните, чьи слова?), которую в массе своей представляют арканарцы. И это не издержки профессии. Разведчик, вошедший в образ настолько, что последний грозит превратиться в сущность, — это у Стругацких. В сценарии заложено нечто прямо противоположное: заданная роль позволила раскрыть то, что и было сущностью. В этом случае конфликт Стругацких отпадает сам собой. <���…> Румата из повести „Трудно быть богом” представлял совсем другой мир. С принципиально иной моралью, принципиально иным общественным устройством, принципиально иной системой воспитания”.