Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2009)

Культуры человеческих стволовых клеток необходимы для разного рода исследовательских работ. Уже тривиальным местом стало утверждение, что на базе исследований культур стволовых клеток ученые разрабатывают новые технологии лечения многих болезней. Например, если не работают клетки так называемых бета-островков надпочечников — человек заболевает диабетом. Если перестают функционировать клетки миокарда — человеку угрожает инфаркт. Если происходит дегенерация нейронов — человек получает диагноз паркинсонизм или болезнь Альцгеймера.

Можно пытаться лечить все эти болезни введением в организм тех веществ, которые должны вырабатывать, но не вырабатывают дефектные клетки — так сейчас и поступают медики. Другой путь — заменить дефектные клетки новыми. Для того чтобы отработать подобные методы, хорошо бы для начала эти новые суррогатные клетки иметь, то есть нужно научиться их производить, адаптировать к условиям данного организма, заставить работать на новом месте. Детальные наблюдения за процессами, происходящими на ранних этапах развития человеческого зародыша (бластоциста, морула, гаструла), помогают распознавать вещества и гены, которые регулируют процессы развития клеток. Если нам удастся понять все звенья специализации зародышевой клетки, то теоретически можно будет заставить клетку взрослого человека превратиться в стволовую.

И вот тогда станет возможным получить необходимую для трансплантации культуру “родных” для пациента клеток. Но предстоит провести еще очень много исследований и экспериментов, чтобы достичь желанного результата.

Проблема экспериментальной работы сегодня стоит не столько в сфере возможностей науки — наука признает принципиальную разрешимость каждого из звеньев создания терапевтических культур тканей, — сколько в отработке технологий. А технологии можно отрабатывать только в массовых экспериментах. Вспомним, в чем великая заслуга Луи Пастера. Сказать, что он научил нас побеждать страшные болезни — сибирскую язву и бешенство, открыл возбудителей многих болезней, — будет не совсем правильно. Главное его достижение — разработка технологии выращивания микроорганизмов в лабораторных условиях. Этим Пастер дал возможность следующим поколениям биологов и медиков экспериментировать со штаммами, испытывать действенность препаратов, в том числе и антибиотиков, не говоря уже обо всех других отраслях биологии, работающих с микробами. Иначе говоря, Пастер открыл возможность проведения массовых экспериментов. Именно они в XX веке привели к революции в медицине. Экспериментаторы, имеющие дело с человеческими стволовыми клетками, пока такой возможности не имеют. Потому и прогресс в терапевтическом использовании стволовых клеток невелик: все остается на уровне сложных, но принципиально выполнимых идей и редких успешных экспериментов.

Задача создания лабораторных линий человеческих клеток, то есть культуры клеток, понятна каждому исследователю. Культуру стволовых клеток можно создать из яйцеклетки человека, поддерживая делящиеся клетки в недифференцированном состоянии. Если дать клеткам в культуре развиваться “по своему желанию”, то они довольно быстро потеряют свойство плюрипотентности, то есть способности превращаться в клетку той или иной ткани. А ведь именно это свойство и является наиболее важным. Ученым удалось подобрать условия, в которых стволовые клетки сохраняют плюрипотентность, и сейчас в мире поддерживается семь таких лабораторных линий. Семь — это ничтожное количество для масштабных задач исследований в области стволовой терапии. И основная проблема заключается в дефиците исходного материала: где ученым в массовом количестве находить человеческие яйцеклетки? Поэтому вполне оправданно и естественно выглядит желание ученых получить материал для культур человеческих стволовых клеток из яйцеклеток животных. Этого материала пока хватает.

Такова фактическая завязка истории с созданием человеческого зародыша на основе коровьей яйцеклетки, своего рода нью-минотавра. Успеху этого эксперимента предшествовали десятилетия поисков эмбриологов и генетиков во всем мире. Об этом стоит, пожалуй, рассказать подробнее. Иначе может сложиться впечатление, что такие работы можно провести вдруг, и химерные монстры внезапно свалятся на голову мирному обывателю.

От Ромула до наших дней

В Древнем мире гибриды человека и животных не считались такой уж редкостью. Несмотря на то что люди их не видели, чуть ступив за пределы обыденного восприятия, они немедленно плодили в фантазиях гибриды. Сфинкс — печальное создание с головой женщины и телом льва. Божественная львиная сущность дала ей мудрость узреть все дела земные, в том числе и собственную кончину, человеческая натура (тем паче женская) проявила исключительно коварную изворотливость, чтобы эту кончину отдалить. Минотавр — человек с бычьей головой, сын юной Пасифаи, рожденный от связи с богом Посейдоном. Коварный морской властитель в образе быка явился к девице, страдающей от отсутствия мужней ласки, и та не смогла устоять. Минотавр считался злобным чудищем, но все же он был сыном бога, и потому относились к нему с уважением. В греческой же мифологии встречаем кентавров — чудищ с конским торсом и человечьей головой. Кентавры ведут свой род от сына Аполлона и нимфы Нефелы. Правда, греки расходились во мнениях относительно праматери кентавров, но так или иначе божественное начало гибрида явно прослеживается. В лесах вместе с Дионисом бродил и козлоногий и покрытый шерстью бог Пан, сын Гермеса. Пели Одиссею прекрасноголосые сирены — птицы с женскими головами.

Когда античная вольница сменилась Средневековьем, гибридные чудища не исчезли: суровые обычаи Средневековья не могли сдержать человеческого воображения. В книгах средневековых путешественников на все лады повторяются истории встреч с псоглавцами — обитателями далекой Индии, на крышах католических соборов уселись горгульи — человеческое тело с головой и с крыльями монстра. Повсюду в водоемах расселились русалки. Нужно, правда, заметить, что божественное рождение этих чудищ уже не утверждается. Люди склонны были считать этих гибридов результатом соития человека и животных, а русалок — утопившимися от любви девицами. Но если в античности гибриды все же представляли собой что-то божественно-нереальное, то средневековые гибриды приобрели вполне материальную природу, и многие люди их даже “видели”. Например, Генри Гудзон, замечательный английский мореплаватель и исследователь, описал свою встречу с русалкой в прибрежном заливе как нечто само собой разумеющееся. Он отметил, что это была женщина, резвившаяся в воде, с черными длинными волосами, бледной кожей и дельфиньим хвостом. Описывал русалок и Христофор Колумб, наблюдавший их воочию у берегов Гвианы. Так что подобные создания в Средние века не считались чем-то совсем уж потусторонним. Мало того, алхимики вовсю трудились над созданием гомункулусов и химер — это была широко поставленная научная экспериментальная работа. Описано множество рецептов изготовления искусственных человечков, и не только их. Можно было изготовить алхимическим способом и василисков — петухов со змеиным телом. Естественно, такие опыты почитались черной магией и общественностью не поддерживались. Но так как все же опыт — мера правдоподобия теории, то искусственное производство гибридов и гомункулусов, читай — клонирование людей, признано было невозможным, а изготовление человеческих существ оставлено было целиком в ведении Бога. Но человеческое любопытство не остановишь.