Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2009)

“Арион”, “Вопросы истории”, “Дальний Восток”, “История”, “Литература”, “Нескучный сад”, “Октябрь”, “Радуга”, “Сибирские огни”, “Русский репортер”, “Фома”

Дмитрий Великовский, Кристина Худенко. Патриарший крест. Как складывалась жизнь “главнокомандующего духовными силами России”. — “Русский репортер”, 2008, № 47 .

“Любопытно, что уже упоминавшийся „любимец” патриарха митрополит Филарет (Дроздов, стараниями Алексия II в 1994 году ставший святым Филаретом), как и Алексий II, дважды участвовал в передаче власти: он сыграл ключевую роль в совершении акта престолонаследия при переходе власти от Александра I к Николаю I, сопровождавшемся дворцовыми интригами и восстанием декабристов. Алексий II благословил на президентство Путина, Филарет короновал Александра II. Оба пастыря удостоились ордена Андрея Первозванного, оба при этом вызывали неоднозначные чувства у клира. Так, Филарета консерваторы считали масоном и тайным протестантом, называя „якобинцем в богословии” и „карбонарием”, а либералы, напротив, видели в нем обскуранта.

То же можно сказать и об осторожном Алексии II, старательно избегавшем любого церковного радикализма. Из-за этого он нередко становился мишенью и для „либералов”, и для „консерваторов”. Одни обвиняли его в косности и нежелании встречаться с папой римским, другие — в экуменизме и попрании церковных традиций.

С властями Алексий II предпочитал не спорить, пока дело не касалось принципиальных канонических вопросов. Примером может служить недавнее решение Священного синода, на котором РПЦ отказала в поддержке Абхазской и Осетинской церквям, которые решили покинуть лоно Грузинской православной церкви. Это в политике возможно все, даже война между православными народами, но церковные каноны и установления, православное единство никогда не были для Алексия II предметом компромисса, ни в советское, ни в постсоветское время. Международные миссии церкви могли совпадать с интересами государства, как, например, когда патриарх сумел не допустить канонического признания так называемого Киевского патриархата. Но тот же принцип не позволил „отнимать” каноническую территорию у Грузинской православной церкви.

Оппоненты Алексия II кричали о его „неосергианстве” и желании вновь „подкупить” власть своей лояльностью — на этот раз не из-за страха репрессий, а из-за желания богатства и процветания церковных организаций. Патриарх возражал, что „у церкви и государства есть и общие задачи. Ибо исторически Русская православная церковь всегда, на протяжении всей своей тысячелетней истории была со своим народом в радостях и испытаниях, выпавших на его многострадальную душу””.

Вода. Любовь. Война. — Научно-методическая газета для учителей истории и обществоведения “История” (Издательский дом “Первое сентября”), 2008, № 24 (859) .

Рубрика “Клио и кино” отдана фильму “Адмирал”. О том, что получилось, а что — нет, рассказывают разные “белогвардейские историки”. Оказывается, Сергей Безруков тоже не сидел без дела: готовясь к фильму, он запоем читал книгу Р. Гагкуева “Каппель и каппелевцы”. Так что Каппель стал еще достовернее.

“В России до сих пор нет ни одного музея Гоголя”. Беседовал Сергей Дмитренко. — Научно-методическая газета для учителей словесности “Литература” (Издательский дом “Первое сентября”), 2008, № 22 .

Игорь Золотусский : “…Есть опасность, что юбилей Гоголя может быть провален”. Аргументы убеждают.

В этом интервью И. З. много и интересно говорит о Солженицыне, которому был посвящен весь предыдущий номер “Литературы”. (Тема номера: “Александр Солженицын в современной школе”.)

Дмитрий Копелев. “Веселый Роджер”: мифология и символика пиратского террора. — “Вопросы истории”, 2008, № 4.

Как будто бы подгадано к сомалийским событиям, сиречь современному пиратству. И как их, однако, изобретательно казнили — с помощью прилива и отлива, “в согласии с адмиралтейскими традициями”! Также в номере: о русских контактах Дидро, о том, как проходила отставка дипломата-лингвиста Романа Якобсона (ускорившая его “невозвращенство”), о контрразведке Колчака, о довоенной “теневой экономике” в Ленинграде…

Юрий Кублановский. Французская революция и Волошинский фестиваль. — “Октябрь”, 2008, № 12 .

“В самом принципе Волошинского фестиваля как стильная и органичная компонента присутствует наряду с профессионализмом дилетантизм: фестиваль открыт всем — и совсем зеленой молодежи, и тем, для кого стихи — хобби, и опытным мастерам. Потому-то здесь — весь срез современного стихослагательства: от постмодернистских сюрреалистических наворотов до добросовестного реалистического стиха кушнеровской выучки.

Но и самый радикальный сюрреализм становится настоящей поэзией лишь тогда, когда за ним — твердый смысл, когда смысловой „сдвиг по фазе” — не результат камлания, транса, импровизации, а имеет твердую жизненную подкладку. А дистиллированная изящная словесность, где нет ни вещего эмоционального начала, ни любви, ни боли за родину, ни тревоги за человечество — этих традиционных и славных составных отечественной поэзии, — всего лишь бледная спирохета...

Впрочем, и любой реалистический стих полноценен только тогда, когда это не эклектика, когда каждый эпитет нов и у поэта есть не заимствованная, а оригинальная, выстраданная собственной культурой жизненная идея и музыка...

А еще в Киммерии на Волошинском фестивале лишний раз понимаешь, что такое единство славяно-русской культуры, какая это ценность, как необходима нам солидарность. И не только политическая, но и эстетическая. Историческое преступление — резать здесь по живому.

Так случилось, что одновременно с парижскими волошинскими стихами я читал французского историка Огюстена Кошена, и не могу не привести из него замечательную цитату. „Некоторые революционеры — их не много — умерли достойно; ни один не боролся за свое положение и за свою жизнь как мужчина — ни жирондистское большинство, ни даже колосс Дантон. Это потому, что ни один из них и не был мужчиной, то есть волевым человеком, черпающим силы в себе самом. Это лишь некие темпераменты, слепые силы, подчиненные неведомому закону. <���…> Марионетки, которых ничто не сломит, пока нитка их держит, и которые падают, лишь только она порвется: не на своих ногах они держатся”. Думается, что это применимо к любым революционерам: будь то якобинцы, большевики или нынешние деятели цветных революций”.