Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2008)

История взаимоотношений — иногда достаточно сложных — внутри Российской империи, а затем и СССР “титульной нации” и северных народов (только официально в понятие “народы Севера” обычно включают двадцать шесть этнических групп: саами, ханты, манси, ненцы, энцы, долганы, эвенки, чукчи, коряки, ороки и т. д.). Автор исходит в своей работе, в частности, из посылок, что “из всех нерусских подданных Российского государства и нерусских объектов российского попечительства и любопытства народы Севера оказались наименее поддающимися реформированию и осмыслению” и что “столкновение культур не может быть полностью описано в терминах угнетения”; не может быть целиком сведено к “грубому политическому факту колониализма; что существуют значимые различия между разными голосами в колониальном хоре”.

Ф. Ф. Фидлер. Из мира литераторов. Характеры и суждения. Вступительная статья, составление, перевод с немецкого, указатели и подбор иллюстраций К. М. Азадовского. М., “Новое литературное обозрение”, 2008, 864 стр., 2000 экз.

Впервые так полно — объем книги 54 печатных листа — дневники Федора Федоровича Фидлера (Фридриха Людвига Конрада, 1859 — 1917), переводчика и педагога, одного из активнейших деятелей литературной жизни Петербурга 1880 — 1910-х годов. Описание литературной жизни в записях, которые автор вел с 1888 по 1916 год. Персонажи: Н. Лесков, Д. Мамин-Сибиряк, Я. Полонский, К. Фофанов, Л. Андреев, М. Горький, З. Гиппиус, Д. Мережковский, Ф. Сологуб, К. Чуковский, И. Бунин, А. Куприн и другие. “Дневник Фидлера — своего рода памятник, содержательный и уникальный, охватывающий сотни имен, событий и фактов, — огромный литературный мир в его многообразии, пестроте и противоречивости…” (от издателя). Цитаты: “Только что вернулся с премьеры „Вишневого сада”. <���…> Пьесу встретили прохладно. Во втором ряду сидел Горький (в своем обычном костюме), рядом с ним его оруженосец Пятницкий; во время антрактов он ни разу не покинул своего кресла. Публика наблюдала за ним в бинокль, он же сидел не поворачивая головы. Я тоже наблюдал за ним и заметил, что он ни разу не аплодировал. Лишь с актрисой М. Ф. Андреевой (она играла в спектакле) он обменялся улыбками”. “Вчера была первая годовщина смерти Чехова. Думая, что у Горького состоится по этому поводу какое-либо поминальное действо, я отправился в Куоккала. Я застал общество на веранде за обеденным столом<���…>. И ни малейшего намека на чеховские поминки! Я первый заговорил об этом, показав уникальные вещи: две фотографии дома, в котором умер Чехов… Короткий взгляд, брошенный на фотографии, сдержанное „Хм””.

Томи Хуттунен. Имажинист Мариенгоф. Денди. Монтаж. Циники. М., “Новое литературное обозрение”, 2007, 272 стр.

“Настоящая книга посвящена творчеству Анатолия Борисовича Мариенгофа (1897 — 1962) и принципам имажинистского текста, а также тому, как он создавал свой роман об имажинистах. Речь пойдет не столько об имажинизме, сколько именно о его имажинизме, потому что в таком ракурсе мы рассматриваем первый собственно художественный роман Мариенгофа „Циники” (1928), который насыщен автобиографическими подтекстами и является своеобразной летописью эпохи. Вместе с тем следует помнить, что объективная биография Мариенгофа еще не написана и нуждается прежде всего в тщательном и выверенном „перемонтировании” фактов” (от автора).

Составитель Сергей Костырко.

“АПН — Нижний Новгород”, “Ведомости”, “Взгляд”, “Время новостей”, “Booknik.ru”, “День литературы”, “Завтра”, “Искусство кино”,

“Литературная Россия”, “Москва”, “НГ Ex libris”, “Новые Известия”, “Органон”, “Политический журнал”, “ПОЛИТ.РУ”, “РЕЦ”, “Русский Журнал”,

“Русский Проект”, “Стороны света”, “Топос”

Кирилл Анкудинов (Майкоп). Критик — это практик-социолог. — “Литературная Россия”, 2007, № 4, 25 января .

“Литературные критики потрясающе близоруки: они всецело заняты возней „команд высшей лиги”, им нет дела до всего остального. В соответствии с этим поле обзора критиков — непоправимо сдвинуто; самые важные явления — за пределами этого поля. Критики пишут про Анатолия Наймана (потому что он связан с Ахматовой и Бродским), но почти не пишут про Александру Маринину (хотя творчество Марининой неизмеримо богаче социальными смыслами, чем творчество Наймана) и совсем не пишут, скажем, про стихи „толкиенистов”, „готов” и „эмо”. Может быть, „толкиенисты” хуже Наймана (хотя мне неведомо, какие критерии определяют это „хуже” и „лучше”). Но ведь наше завтра будут делать „толкиенисты”. В Майкопе не знают, кто такой Найман. А кто такой Толкиен — знают очень хорошо. Что касается лично меня, то я пребываю (как бы) в совсем минусовом положении: Майкоп — город, который полностью оторван от „литературной высшей лиги”. Майкопские литераторы (и майкопские читатели) говорят на ином социокультурном языке, нежели литераторы (и читатели), соотносящие себя с „высшей лигой”. Как бы я ни был начитан, некоторые важные пароли „высшей лиги” мне недоступны, потому любое мое мнение об авторах „высшей лиги” будет воспринято как глупость. Однако всякий минус можно обратить в плюс. Я имею возможность наблюдать как за литературой „высшей лиги”, так и за „среднестатистической российской литературой”; один мой глаз устремлен на Наймана, а другой — на „толкиенистов” и „рериховцев””.

“<���…> формат „толстого литературного журнала” исчерпал свои преимущества (может быть, временно, а может быть, и навсегда). „Толстые литературные журналы” оказались в сильнейшем кризисе, потому что ориентируются на „имена”, а не на социокультурные процессы. Это неизмеримо вредит даже журналам с самой гибкой и динамичной издательской политикой”.

Юрий Арабов. “Во времена Толстого я был бы литератором средней руки”. Беседу вела Веста Боровикова. — “Новые Известия”, 2008, 31 января .

“Я не занимаюсь менеджментом собственной поэзии. Я к этому потерял интерес еще в девяностых, потому что видел, что это может произойти только с помощью навязывания поэзии обществу. А я что-либо навязывать не люблю”.

“Нельзя жить в буржуазном обществе и петь при этом гимн буржуазии. Это некультурно. Этого нет даже в Америке. И, несмотря на масскульт, мы должны отвоевать что-то другое. Мы должны держаться русской культурной традиции литературы девятнадцатого века, прислушиваться к православию и быть цивилизованными. То, что мы потеряли, никогда не возродится, но на этой основе что-то будет”.