Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2010)

По этому сборнику можно составить достаточно полное представление о том, что такое современный русский верлибр. Есть тут и поэты-минималисты, достигшие в работе со словом максимальной выразительности, — Иван Ахметьев: «я как Микеланджело / чищу картошку / снимаю все лишнее»; Александр Макаров-Кротков: «если / и вышло бы / нечто / что нам / ваши / восторги / разве что / оглянуться / успеть»; Айвенго: «офисный романтик покупает фета / поди угадай что у него на уме». Есть и стихи экспериментальные, например Натальи Азаровой, Полины Андрукович, Михаила Вяткина. Есть поэты, пишущие только верлибром, есть использующие эту форму наряду со многими другими — например Дмитрий Григорьев или Максим Амелин, именно таким образом рассказавший об опыте встречи с реальным воплощением «Лиры стиховедения». В отличие от силлаботоники, задающей четкие параметры стиха, а подчас даже благодаря своеобразной памяти жанра — и тематику стихотворений, верлибр дает гораздо больше возможностей для собственной интонации и поэтического видения. С другой стороны, поэту тут никак не скрыться за наработанными до него формами, он как бы оказывается вынужден сам устанавливать себе правила и ограничения. Отсюда, вероятно, и происходит такое поэтическое разнообразие, которое даже мешает вывести более или менее четкое определение верлибра.

В современной критике охранительного толка до сих пор оспаривается право этой формы стиха быть именно стихом. Наиболее органичной формой русской поэ­зии считается рифмованная силлаботоника, на самом деле, как известно, имеющая западноевропейское происхождение и перенесенная на нашу почву искусственно в XVIII веке. Народный русский стих использовал совершенно другие формальные средства. И потому, как ни парадоксально, именно верлибр, показывающий, что стихотворение может строиться не только на рифме и привычных пяти размерах (на самом-то деле, по частоте использования — вообще двух размерах — ямбе и хорее), но в основном на аллитерациях, на работе с интонацией, на чисто фонетическом письме или же на смысловых перекличках, заставляет нас переосмыслить традиционные штампы и тем самым возвращает к истокам нашей национальной поэзии.

А к т у а л ь н а я п о э з и я н а П у ш к и н с к о й — 10. Антология. Составители Т. Буковская, В. Мишин, В. Земских. Киев, «Птах», 2009, 276 cтр.

Эта антология стала результатом многолетней работы — в ней собраны произведения поэтов, публиковавшихся в альманахе «АКТ» и выступавших на «АКТуальных чтениях», которые проводятся каждый месяц на Пушкинской — 10 (Санкт-Петербург) Тамарой Буковской и Валерием Мишиным. Антология посвящена Виктору Кривулину, книга которого открывает эту полку. Фактически она, как и альманах «АКТ», продолжает традиции петербургской неофициальной культуры. Вся антология поделена на две части: «EVERГРИН» и «LIVEЛИВ». В первой мемориальной части стихи Михаила Ген­делева, Ген­надия Григорь­ева, Олега Григорь­ева, Виктора Криву­лина, Бориса Кудря­кова, Все­волода Нек­ра­сова, Олега Охап­кина, Вла­ди­мира Уфлянда, Алексея Хвос­тенко и др. Во второй — стихи действующих участников современного литературного процесса, чей вклад в историю русской поэзии второй половины ХХ века очевиден и бесспорен, — это Иван Ахме­тьев, Ни­колай Бай­тов, Влад­лен Гавриль­чик, Александр Гор­­нон, Арка­дий Драго­мощенко, Михаил Ере­мин, РЫ Нико­нова, Елена Шварц, Владимир Эрль, а также многие другие. Впрочем, поэтические подборки в обеих частях размещены в алфавитном порядке, что подчеркивает демократичность подхода и доверие к читателю, который сам волен выбрать из предложенного многообразия то, что ему интересно. Уже по именам ясно, что антология включает не только петербургских поэтов, в ней представлены все, кто так или иначе принимал участие в проектах Тамары Буковской и Валерия Мишина, — лишнее подтверждение открытости петербургской культуры, ее готовности к диалогу, к взаимодействию самых разных поэтик.

С е р а я л о ш а д ь. Альманах поэзии. Выпуск st1:metricconverter productid="6. М" w:st="on"6. М /st1:metricconverter ., «Книжное обозрение», 2009, 312 стр.

Уже из нашего обзора видно, что в России выходит немало альманахов, но культурно значимым событием становятся далеко не все. Альманах «Серая лошадь», на мой взгляд, как раз и принадлежит к таким вот важным системообразующим изданиям. Изначально альманах возник в конце 1990-х годов как площадка одноименного литературного объединения молодых поэтов Владивостока, но очень быстро перерос эти рамки — во многом, конечно, благодаря географическим перемещениям своих авторов, что одновременно означает появление новых творческих контактов и расширение круга единомышленников. Редакция альманаха, как это часто бывает, постоянно меняется (например, долгое время в ее состав входил Алексей Денисов). Шестой выпуск альманаха составлен поэтом Татьяной Зимой. Содержание его довольно разнообразно: кроме стихов, имеется здесь и проза (Алексей Дёмин, Питер Гринуэй в переводе Макса Немцова), которая, впрочем, очень близка к поэзии, если не по форме, то по своему лирическому, ориентированному на передачу мгновенных впечатлений содержанию. Есть тут и стихотворные переводы с китайского, немецкого, сербского, голландского, японского, английского и украинского, что вводит представленные в книге стихи даже не в общероссийский, а в мировой контекст.

Хотя при составлении сборника географический принцип соблюдался достаточно строго, книга вовсе не производит впечатление замкнутого на своих проблемах местного издания. Стихи в альманахе очень разные. Есть здесь и верлибры, и регулярный стих, и попытки сочетать словесное и визуальное (цикл «Ангелы Пауля Клее» Сюнтаро Таникава в переводе Василия Зорина или интересные эксперименты Спартака Голикова). Как всегда, прекрасна музыкальная лирика Алексея Денисова: «а я у рижского вокзала разливного припил / а я у рижского вокзала шаурмищу купил / а я у рижского у рижского вокзааала / подумал как подумал что меня так мааало»… Лаконична и тонка Галина Петрова: «В этом покойном воздухе / только одна, наверное, / верба еще шевелится — / так осторожно, тоненько / перебирает прутьями»… Выразительна и точна Юлиана Ивженко: «минарет читается миномет / врет глазами а на губах — / печать / абортарий загнанные в мечеть / как тут не замечать?» Сдержанна и в то же время очень эмоциональна Кира Фрегер: «посмотри как закипая через край переливается пустота / запах моря в размороженной рыбе почти билет / подцепи ногтем усталую тень заставь ее встать / подай голос обнищавшей ночи заставь ее петь». Или вот яркий образный Алексей Кухтин: «Этот город порочен / до прожилок своих кирпичей / Этот город проточен / проточной водой / Пожирает кашу / из потерянных блядей, бичей и вещей, / клубка змеящихся улиц / и саранчи машин…». Ну и, конечно, Татьяна Зима — иногда избыточная, иногда — лаконичная, но всегда — работающая на грани возможного: «в распахнутом окне господь показывал впервые нам / как падает снег / одиночество скрипело зубами в саду / скрип-скрип / нет это ричард кивал головой / смерти нет смерть есть / нет это рыбы вплывали в окно и снег / таял у них на плавниках и хребте»…. И не случайно, видимо, отдельные подборки в альманахе становятся метатекстом, приобретая особое значение именно в качестве единого целого. Именно поэтому весь сборник, что с поэтическими книжками бывает довольно-таки редко, читается практически на одном дыхании.