Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2005)

(3) Внимание: Гагарин не наука, не технология, не “наш героический современник”. Ни в коем случае не парень из соседнего двора, как уверяли пропагандисты. Гагарин — это родоплеменная религия. Кроме шуток. Кроме шуток.

Он сказал: “Поехали!”

Он взмахнул руко-ой...

А страна, наоборот, остановилась. Может быть, навсегда.

(4) Я выбрал три свежие западные картины о Космосе. Я хочу посмотреть, как они устроены, что манифестируют. Какой тип сознания проектируют.

Что означает перенос действия в Космос? Какова психологическая подоплека такого переноса? Мы удаляемся от Земли настолько далеко, что данная нам в ощущении территория с географией перестают различаться, перестают быть сложноустроенными. Пространство становится однородным, ландшафт теряет актуальный смысл. Вместо ландшафтов и сопутствующей ландшафтам метафизики — точечный объект, шарик, планета Земля, соотносимая теперь с другими, тоже однородными шариками, разбросанными по Галактике.

Одновременно растут в цене акции времени. Припомним “Солярис”: в контексте отечественной истории возвращение астронавта Криса Кельвина с космической орбиты на Землю, в поместье — как раз и означало, и манифестировало уничтожение времени, пресловутый застой. Сон разума. В каждом поместном цветке подобные Кельвину расейские обломовы с легкостью различают споры и семена духовности. Но, повторюсь, преувеличение ландшафта привело к закономерному тридцатипятилетнему застою и тотальной асоциальности уже постсоветского периода. Американцы же, выпуская один за другим фильмы на космическую тему, актуализируют категорию времени. Торопятся жить. Не собираются умирать, как бы ни спешили похоронить их цивилизацию наши завистливые злопыхатели.

Когда-нибудь Америка задохнется на дистанции, когда-нибудь ее сердце разорвется от напряжения?! Но это будут высокое поражение и красивая смерть. Легенды сохранят для потомков величественный образ стремительной Америки. А вот над нашим обломовым будут брезгливо смеяться. Представляете, что останется от нынешней России через столетия, какая такая образность? Я представляю, и мне заранее неловко. Хочется проорать, чтобы потомки услышали, чтобы обязательно приняли во внимание: Манцов — отдельно! Я не имею к этой стране никакого отношения. Я здесь случайно. Скорее всего, я — инопланетянин. Скорее всего.

Достаточно смешная и качественная картина “The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy”, переименованная нашими прокатчиками в “Автостопом по Галактике” (режиссер Гарт Дженнингс), бессознательно, но тем более убедительно полемизирует с “Солярисом”. Герой фильма, одинокий обыватель Артур Дент, припеваючи живет в собственном уютном особнячке. Как вдруг ему становятся известны планы некой автодорожной корпорации: особнячок встал на пути будущей трассы и посему подлежит уничтожению. В один прекрасный день бульдозеры и полсотни рабочих в ярких комбинезонах подступают к особнячку, принимаясь за дело. Артур Дент визгливо протестует, даже бросается под бульдозер. Он, кстати, поразительно похож и на Баниониса из “Соляриса”, и на Табакова из “Обломова”! Тот же самый тип: одутловатый лежебока, ленивый сентиментальный рантье. Итак, парень протестует, но ему разъясняют, что утвержденные властями планы автотрассы висят в местном муниципалитете вот уже целый год. И Артуру давно следовало с этими планами ознакомиться, следовало смириться с тем, что дорога будет построена все равно. Потому как идея движения — актуальнее идеи позорного потребительского покоя.

В этот момент появляется темнокожий приятель Дента, жизнерадостный чудак, на поверку оказавшийся осведомленным инопланетянином. Приятель вытаскивает Артура из-под бульдозера, предлагает расслабиться в ближайшей пивной и между прочим сообщает, что через пятнадцать минут “все будет кончено”. Что им обоим пора сматываться. “Откуда и куда?!” — недоумевает Артур. “С Земли — в Космос!” — поясняет инопланетный чудак. Оказывается, планы Межгалактического Правительства предусматривают обустройство космического пространства, в котором расположилась планета Земля, скоростной трассой для звездолетов. Поэтому пресловутая Земля подлежит полному и безоговорочному уничтожению. Сносу. Вот насколько, господа, актуальны, с западной точки зрения, время с движением, насколько неактуальны ландшафт с покоем (кстати, покой ведь всегда за чужой счет — за счет холопов, рабов; по-другому ведь не бывает — в согласии с законом сохранения энергии). Вот какие важные идеологемы ненавязчиво транслирует эта будто бы потешная, будто бы развлекательная космическая одиссея!

Догадываюсь, предложенный авторами сюжетный поворот может решительно не понравиться. Например, существуют патриоты Земли — так называемые приверженцы общечеловеческих ценностей. Эти сытые хитрецы, скорее всего, возмутились бы. Зато я искренне возликовал, рассмеялся и полюбил отчетный фильм самой неистовой любовью! Ведь Земля нравится мне все меньше. Жизнь прекрасна, без вопросов, но Земля определенно неудачна. Ошибка в проекте, кошмар. Я мысленно поаплодировал, я немного попереживал: а вдруг не снесут? Вдруг протесты прогрессивной общественности или нерешительность Межгалактического Строительного Треста? Не дай Бог неудачная медленная Земля станет помехой для быстротекущего галактического времени! Переживал зря. Снесли, и самым эффективным образом. Поскольку никто ничего не успел заметить, можно сказать, что никто и не пострадал. Все-таки идеи гуманизма проникли в нас слишком глубоко, так или иначе приходится с ними сверяться. Но по мне, лучше быть не гуманистом, а гуманоидом.

(5) “Советский премьер-министр заявил в начале января этого года о русской космической ракете: мы первые в мире, кто проложил путь по небу от Земли до Луны. По этому поводу одна из больших западногерманских газет заметила в первой же фразе своей передовой: „Никто не в состоянии опровергнуть хвастливые слова Никиты Хрущева о том, что Советскому Союзу первому удалось проложить путь по небу от Земли к Луне”.

Автор передовицы прав, когда говорит, что „опровергнуть” такие слова „не способен никто”. Однако при чем тут опровержение? Для начала мы обязаны продумать заявление Никиты Хрущева, имея в виду то положение вещей, о котором не думает он сам: таких „Земли” и „Неба” не бывает в смысле творчески-поэтического жительствования человека на этой земле. Ракетой достигается лишь одно — техническое осуществление того самого, что в течение трех столетий со все большей решительностью и исключительностью составлялось в качестве природы, такой-то природы, и что теперь поставляется как всемирный, межзвездный постав. Траектория ракеты предает забвению „Небо” и „Землю”. То, между чем она движется, — и ни то, и ни другое. И передовица должна была бы начинаться так: лишь немногие — а те лишены власти — были бы в наши дни в состоянии и не возражали бы против того, чтобы мыслить, а мысля, постигать то, что с этим изменением мира не „начинается новая эпоха”, а, напротив, эпоха уже существующая загоняется в самый крайний угол своего завершения.