Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2010)

27 июня 1709 года, в день славной Полтавской битвы, царь Петр обратился к солдатам с речью, которая их настолько воодушевила, что некоторые «срывали кафтаны и требовали скорее вести их в бой!» [6] . Эта речь известна нам в изложении Феофана Прокоповича. Исследователи полагают, что сам Прокопович ее и сочинил. В любом случае перед нами аутентичный источник начала XVIII века. Если верить Прокоповичу, Петр, обращаясь к простым воинам, в большинстве своем вчерашним крестьянам, призвал сражаться «за государство, Петру врученное, за род свой, за народ всероссийский» [7] . Петр ставит не только государство, но даже

и «народ всероссийский» выше собственной персоны, выше царской власти.

Но и петровским временем нельзя ограничиться. В древнерусских источниках — летописях, повестях, поэмах часто повторяются слова о «русской земле», о «Святой Руси», «о сыновьях русских» и «русских людях». Конечно, их значение со временем менялось. «Русская земля» в «Повести временных лет» и «русская земля» в «Задонщине» — далеко не одно и то же. Но все-таки лишить это понятие национального смысла и свести, скажем, к религии нельзя: «Снидемся, братия и друзи и сынове рускии, составим слово к слову, возвеселим Рускую землю» («Задонщина»).

В «Повести об Азовском осадном сидении» донские казаки, с точки зрения московского царя, — мятежники, изменники, беглые холопы, которых на Руси не почитали «и за пса смердящего» [8] , тем не менее восхваляли царство Московское, сияющее «среди всех государств и орд <...> подобно солнцу» [9] , и грозили туркам: «А во всех крепостях ваших турецких не устоял бы камень на камне от нашего приступа русского» [10] .

Бранденбергер противопоставляет низкий боевой дух русских солдат времен Первой мировой войны боевому духу советских воинов — победителей нацизма. Но ведь в первые месяцы Великой Отечественной красноармейцы (в большинстве своем русские и украинцы) сдавались немцам сотнями тысяч, даже спрашивали у нацистов: «Где в плен сдаваться?» [11] . В 1941 году потери пропавшими без вести (главным образом пленными и дезертирами) превышали боевые потери в 7 — 10 раз! [12]

Ничего подобного не случалось даже в самые тяжелые месяцы Первой мировой, а тем более — в 1812 году. У Наполеона тогда почти не было пленных, а русские ополченцы отказывались отступать даже по приказу начальства. Генералам подчас приходилось не поднимать их в атаку, а упрашивать отойти [13] . В 1812 году москвичи покидали город, хотя их никто не гнал и не эвакуировал, иные поджигали собственные дома. В октябре 1941-го, по свидетельству Эммы Герштейн, в столичных парикмахерских к дамским мастерам выстраивались очереди — так готовились встречать немцев. И что же, эти дамочки составляли русскую нацию, а герои 1812-го были всего лишь «конгломератом русскоговорящих»?

Бранденбергер — добросовестный ученый. Судя по ссылкам, он честно отработал исследовательский грант, немало часов провел в ГАРФе, РГАСПИ, РГВА, Архиве РАН, использовал даже материалы из Архива ФСБ. Изучил подшивки «Известий», «Правды», «Литературной газеты» за многие годы. Перечитал немало опубликованных источников, проштудировал сочинения десятков советологов и русистов. Отдельные ошибки, несообразности (например, фильм «Петр I» вовсе не был экранизацией романа Алексея Толстого «Петр I», как почему-то считает Бранденбергер) не ставят под сомнение профессионализм и основательность этого исследования. С точки зрения современной науки работа Бранденбергера едва ли не безупречна, несмотря на вопиющее противоречие с историческими фактами, источниками, с ходом и смыслом российской истории. Беда в том, что наука, оторвавшись от исторических фактов, превратилась в бессмысленную игру с терминами. Интеллектуальные построения теоретиков оказались воздушными замками. Логика конструктивизма вступила в конфликт с историческим материалом. Монография Бранденбергера интересна попыткой приложить теоретические постулаты конструктивизма к исторической реальности. Попытка, доказавшая несостоятельность теории.

Задолго до сталинской национальной политики русские представляли собой нечто куда более значительное, чем сообщество русскоязычных, кое-как объединенное властью династии Романовых и православной церковью. Сталинская пропаганда и в самом деле упорядочила и даже популяризировала некоторые национальные мифы, существовавшие, впрочем, и до нее (с последним согласен и Бранденбергер). Но Сталин не только не хотел, он и не мог создать русскую нацию. В лучшем случае он мог поспособствовать появлению новой, советской формы русского национализма. Только в этом, очевидно, и преуспел.

Сергей БЕЛЯКОВ

Екатеринбург

[1] Русский перевод монографии, выпущенной в издательстве Гарвардского университета: B r a n d e n b e r g e r D. National Bolshevism. Stalinist Mass Culture and the Formation of Modern Russian Identity, 1931—1956. «Harvard University Press», 2002.

[2] «Кусок коммунизма: московское метро глазами современников». — «Московский архив: историко-краеведческий альманах». Вып. 1. М., 1996, стр. 355.

[3] Г и н з б у р г Л и д и я. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПБ., «Искусство — СПб.», 2002, стр. 380.

[4] Б а у э р О т т о. Национальный вопрос и социал-демократия. — В сб.: «Нации и национализм». М., 2002, стр. 92.

[5] «Записки А.П. Ермолова. 1798 — 1826 гг.». М., 1991, стр. 207.

[6] П а в л е н к о Н., А р т а м о н о в В. 27 июня 1709. М., 1989, стр. 230.

[7] Цит. по: М е з и н С. «„История Петра Великого” Феофана Прокоповича» .

[8] «Повесть об Азовском осадном сидении». — «Изборник. Повести древней Руси». М., «Художественная литература», 1987, стр. 284.

[9] Там же, стр. 285.

[10] Там же, стр. 285.

[11] С о л о н и н М а р к. 23 июня: «день М». М., 2007, стр. 303.

[12] См. там же, стр. 422 — 423. Солонин здесь опирается на статистический сборник «Гриф секретности снят» (под ред. Г. Ф. Кривошеева. М., «Воениздат», 1993).

[13] См.: Т а р л е Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М., «Воениздат», 1992, стр. 69.

КНИЖНАЯ ПОЛКА ВЛАДИМИРА БЕРЕЗИНА

+8

О. Д о р м а н. Подстрочник. Жизнь Лилианы Лунгиной, рассказанная ею в фильме Олега Дормана. М., «Астрель»; «CORPUS», 2010, 383 стр.

Множество людей, говоря об этой книге, произносит: «Книга Лунгиной „Подстрочник”», меж тем выходные данные говорят о том, что это книга Олега Дормана, и более того — расшифровка биографического фильма, причем в фильм не вошло многое из того, что напечатано на бумаге. Действительно, Лилиана Лунгина говорит очень хорошо, правильным русским языком, что создает «эффект присутствия». Но, без сомнения, редактура в книге была, потому что живой человек все же не говорит «по писаному».