Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2006)

Дмитрий Калихман. “Тихий Дон”: превратности судьбы романа. — “Посев”, 2005, № 7, 8.

Опять — Ф. Д. Крюков.

Олег Костанди. Книги предвидения. К проблеме источников повести Михаила Булгакова “Роковые яйца”. — “Вышгород”, Таллинн, 2005, № 3-4 .

Интертекстуальность. Уэллс. Газеты 20-х годов.

Владимир Крупин. Бог всем судья. — “Литературная Россия”, 2005, № 41, 14 октября.

“Помню послевоенный рынок, года 1951-го. Вот продают лапти. Продавец, показывая качество товара, наливает в любой (!) продаваемый лапоть воды. Лапоть не протекает. Так вот, этот продавец лаптей тысячекратно нравственнее любого заокеанского и европейского бизнесмена. И он, как Лазарь, уже возлежит на лоне Авраамовом, а всякие фонды, фирмы, совместные предприятия, господства-товарищества с неограниченной безответственностью шествуют в ад…” (“Нашли дураков”).

Валентин Курбатов. Бодрствующий во мраке. — “Подъем”, Воронеж, 2005, № 9.

“Кажется, мы уже никогда не узнаем, как читать Андрея Платонова”.

См. также: “Но самая крупная величина ХХ века, несомненно, равная и Гоголю, и Достоевскому, — это Андрей Платонов”, — говорит Игорь Золотусский в беседе с Владимиром Бондаренко (“России нужны великие люди”. — “День литературы”, 2005, № 10, октябрь ).

Валентин Курбатов. Нечаянное воспоминание, или Дневник одной старой поездки. — “День и ночь”, Красноярск, 2005, № 9-10, сентябрь — октябрь.

Об Астафьеве.

Борис Кузьминский. Гордый VIP Соленое Ухо. “Золото бунта”, роман Алексея Иванова. — “ GlobalRus.ru ”, 2005, 28 сентября .

“Все, что в силах была испортить питерская „Азбука”, она испортила. В оригинале (то бишь в вордовском файле) многочисленные диалектизмы и жаргонизмы, а также большинство топонимов сопровождались ударениями; издательство сочло нужным эти ударения снять, а корректор Лазарева запамятовала, что при перегонке на верстку акцентированные „о” превращаются в „у”, — и образовалась лажа. Оформление кондово-популистское, помесь советских иллюстраций к „Песне про купца Калашникова” с постером фильма „Крик”. <���…> Напрасно автора заставили придумывать другое название, а исходное сделали служебным, через снобистское „или” на титуле. „Вниз по реке теснин” звучит заманчиво, как стихотворная строчка, и подчеркивает метафизический содержательный пласт, который в произведении — главный. „Золото бунта” недалеко ушло от „Сокровищ валькирии” и „Мести Бешеного”, читатель со старта ориентирован на костюмный триллер о кладоискателях, герою же заглавный пугачевский клад — до фонаря, он за иными, нематерьяльными ценностями охотится”.

“Убежден: и „Чердынь”, и „Теснины” по жанру — вовсе не исторические романы, а фэнтези. Реальность таежного фронтира эпохи Ивана Грозного, якобы скрупулезно воссозданную в „Сердце пармы”, воссоздать на самом деле нельзя: слишком мало дошло до нас письменных свидетельств, предметов быта и произведений искусства. Какую бы тень на плетень ни наводил Иванов в беседах с журналистами, весь пармский мир, кажущийся таким детализированным, он большей частью, конечно, нафантазировал. Вогульский язык, технология магических практик, языческие орды верхом на боевых лосях — не археологические реконструкции, а эффектные эстетические конструкты. Попробуйте вживую взгромоздиться на лосиную спину — этот рогоносец не верблюд и не лошадь, на нем не погарцуешь. Так в фэнтези и полагается: чем убедительней вымышленная, невозможная ни в ньютоновой, ни в эйнштейновой вселенной действительность, тем лучше выполнена задача”.

См. также: Павел Басинский, “Угрюм-река-2. Новый роман Алексея Иванова свалился на головы как прошлогодний снег” — “Российская газета”, 2005, 3 октября .

См. также: Дмитрий Быков, “Сплавщик душу вынул, или В лесах других возможностей” — “Новый мир”, 2006, № 1.

Вячеслав Куприянов. Всемирная отзывчивость авангарда. — “Топос”, 2005, 14 октября .

“<���…> суть в том, что время не друг, а враг культуры. Время, как все временное, скорее всего союзник авангардистов. Почва культуры тонка, и если говорить о почвенниках языком культуры земледелия, то их задача не дать почве истощиться в труде по воспроизводству жизни. <���…> Культура рушится ежедневно, как ежедневно истощается живой организм. Так было и так будет”.

Это — по поводу дискуссии Вальдемара Вебера и Д. А. Пригова (“Иностранная литература”, 2005, № 7 ).

Олег Куприянов. Ловушка управляемости. — “Апология”, 2005, № 5, июль.

“<���…> существует устойчивое мнение, что создание на телевидении псевдодействительности, управление ею, регулирование народных сновидений есть необходимое условие эффективного управления страной для любой действующей власти в России. И потому возникает вопрос: обязателен ли жесткий контроль над телевидением для успешного управления страной или в стратегическом плане лучше иметь максимально объективное информационное вещание? Думается, что оба варианта по разным причинам нехороши”.

Виталий Куренной. Война и медиа. — “Апология”, 2005, № 6, август.

“Первая „война в прессе” возникает лишь во второй половине XIX века и имеет непосредственное отношение к России. Речь идет о Крымской войне. Армию союзников, воевавших с Россией, сопровождали английские и французские корреспонденты, подробно освещавшие в первую очередь осаду и взятие Севастополя. Наиболее известным из них был Вильям Говард Рассел, сотрудник лондонской „Times”, которого часто называют также первым военным корреспондентом. Критические репортажи Рассела вызвали яростные протесты военных, обвинивших его, в частности, в нарушении военной тайны при освещении осады Севастополя. Описывая в своих сообщениях численность и местоположение войск осаждающих, он якобы сослужил хорошую службу Николаю I. В связи с этим в Англии разгорелась общественная дискуссия, в которой победили военные. В конце войны, 25 февраля 1856 года, была введена военная цензура. Это создало прецедент, определивший логику отношений СМИ и военных структур на все последующее столетие. Остается добавить, что газета „Times” во время Крымской войны увеличила свой тираж почти на треть, что продемонстрировало вполне очевидный экономический смысл медиатизации военной темы”.