Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2007)

История и технология добычи, консервирования, распространения икры, ее мифология и реалии, наиболее выразительные эпизоды и исторические персонажи, связанные с этой темой, в исследовании американской журналистки, большую часть книги посвятившей русским делам.

Борис Тух. Крутые мужчины и кровожадные женщины. Кто есть кто в русском детективе? Таллинн, “КПД”, 2006, 312 стр.

Психология и социология современной массовой литературы — о механизмах успеха “звезд” новорусского детектива: Александры Марининой, Дарьи Донцовой, Полины Дашковой, Виктории Платовой и других.

Князь Андрей Чегодаев. Моя жизнь и люди, которых я знал. Воспоминания. М., “Захаров”, 2006, 368 стр., 1500 экз.

Воспоминания известного искусствоведа и художественного критика Андрея Дмитриевича Чегодаева (1905 — 1994) — о детстве, о семье и своем роде, о Москве 20 — 30-х годов, о Самарканде времен войны, Германии 1945 года, куда автор ездил для “сбора трофеев” (“Германия — отвратительна, быть в ней тяжело и противно <...> Это какая-то уродливая, выродившаяся культура, которая — если не истребить ее до самых корней — может быть только источником разложения и одичания для других народов и стран”), и — основная тема книги — о художниках 30 — 40-х годов (Дейнека, Пименов, Вильямс, С. Герасимов, Куприн, Кончаловский, Кузнецов, Сарьян и другие).

Владимир Шахрин. Открытые файлы. Екатеринбург, “У-Фактория”, 2006, 400 стр., 20 000 экз.

Автобиографическая проза лидера известной рок-группы “ЧайФ”.

Составитель Сергей Костырко.

“Арион”, “Вопросы истории”, “Вопросы литературы”, “Встречи” (США), “Дети Ра”, “Дружба народов”, “Зарубежные записки”, “Звезда”, “Знамя”, “Континент”, “Литературная Армения”, “Октябрь”, “Отечественные записки”

Алексей Алехин. Поэт без читателя. — “Арион”, 2006, № 3 .

“Поэтическая слава — сладкая вещь. Но прижизненная слава — это, по сути, плата вперед. И как всякая предоплата — чревата осложнениями при выполнении контракта.

Ведь „славу” во все времена обеспечивает „массовый” читатель. А он так и остался на уровне прежнего Асадова или нынешнего А. Дементьева (между прочим, по статистике книжных магазинов — самого покупаемого из современных поэтов). Банальная поэзия востребованней, но и воспитывает банальность. Причем не только в читателе, и следы этого экстенсивного стихопользования, увы, приметны в позднем творчестве большинства наших кумиров 60-х годов.

Трудно писать разом и для Бога и для публики.

У публики — по пушкинскому определению, „черни” — к поэзии потребительское отношение <���…>.

И все-таки наверняка почти всякий собрат-стихотворец, взявший труд почитать эти мои записки, не может не томиться вопросом: а будет ли у нас читатель? И я вынужден разочаровать: у нас — не будет. <���…> И если у поэта должна быть честолюбивая цель (а она непременно должна быть), то не затиснуться подборкой в очередную такую антологию, состряпанную дружками, но — хоть одним стихотворением в ту, что выйдет через 50 лет после его, увы, смерти.

Почему через 50? Потому что лишь после того, как уйдет не только поколение знавших его, и вспоминающих, и даже, к примеру, устраивающих вечера памяти в ЦДЛ, но и поколение слышавших о нем из первых уст и попавших под обаяние личности (а поэты ведь, что говорить, яркие личности), — только тогда, когда от поэта останется единственно им написанное, сделается ясно: правда ли это написанное — нужно читателю.

Сам поэт про это никогда не узнает”.

Овик Вардумян. Рассказы. — “Литературная Армения”, 2006, № 3 (июль — сентябрь).

Странно и страшно читать такие рассказы, как “Баджи” (о злобной азербайджанской старухе, брошенной в своем доме во время боев и неожиданно привязавшейся к вполне беззлобным по отношению к ней армянским солдатам) или “Дорога на Баку” (об издевательствах “азеров” над группой армян в скором поезде). Странно и страшно потому, что это просто рассказы. То, что когда-то существовало для московского, скажем, зрителя в виде “горячих” телерепортажей в связке новостей (тот же Карабахский узел), оказалось для кавказца просто повседневной жизнью. “…Солдат, которого она в первый день стукнула палкой, подошел. Старуха притянула его, поцеловала в лоб. „Спасибо. сынок… Да хранит тебя Господь”. Артобстрел неожиданно прекратился. Азеры с шумом и криками пошли в наступление. Бойцы побежали к своим окопам” (перевод Ирины Маркарян).

Борис Викторов. Стихи. Публикация и биографическая заметка Ольги Викторовой. — “Встречи” (альманах-ежегодник). Филадельфия (США), 2006, № 30.

Боль обретала смысл. Сводило скулы.

И все, что порознь мучило, опять

из воздуха — из музыки — из гула

слагалось в песнь, он мог ее понять.

.....................................

Тут публикуется поэма “Поющее веретено”, написанная ровно за год до смерти Бориса Михайловича, а предшествует сей публикации маленький этюд Инны Лиснянской о Б. В., его стихах и его неповторимой музыке.

Марина Вишневецкая. Небесный меч. — “Знамя”, 2006, № 11 .

“В спорах о том, что представляла собой восточнославянская мифология, ученые проведут, наверно, еще не одно столетие. Моя попытка ответить на этот вопрос — пристрастно и, видимо, многословно — в дилогии, которую я сейчас пишу. Мне искренне кажется, что герои не дошедшего до нас эпоса знакомы нам с детства. Но если в сказках они доживают свой век, то в мифах, которые я словно бы воскрешаю (курсив мой. — П. К. ), их жизни лишь начинаются, а рисунок судьбы только наносится на канву. <���…> Начало второго романа (первый — „Кащей и Ягда, или Небесные яблоки”, вышел в издательстве „НЛО” в 2004 г.) сейчас перед вами. Кроме Кащея и Ягды — наказанных богами не только бессмертием, но и лишением дара любви, — в нем, как и прежде, действуют обитатели Селища и почитающие себя всемогущими боги (на самом же деле их судьбы неотделимы от веры, неверия и поступков людей)”.

Сайт Марины Вишневецкой: http://marvish.ru

Рената Гальцева. Несколько страниц телефонных разговоров с С. С. Аверинцевым (начало 90-х). — “Знамя”, 2006, № 10.

“6 сентября [1992], утро, звонок из Переделкина. „Я скажу тебе: вроде бы пустяк, а с другой стороны — дело очень серьезное”. Наблюдая за новым подростковым поколением, С. поражен, как резко меняются у них вкусы при выходе из детства. Еще вчера отрок признает только Моцарта и презирает „роки”, а вот проходит всего ничего, и он уже слушает и защищает их. „Вспоминая свое раннее прошлое, я вижу колоссальную разницу. Я никогда не угождал современности. Не очень мной любимый Гумилев — автор очень близких мне строчек: