Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2007)

Но этот выбор не был взаимным: союзники никакого интереса к переговорам не проявляли, они жаждали сокрушения Германии и не желали разбираться во всяких там тонкостях. Было ли это простым непониманием ситуации? Мы никогда не получим ясного ответа на этот вопрос. Но какие-то данные, чтобы к нему подойти, у нас все же имеются.

Одним из существенных источников выявления заговорщиков стали передачи Би-би-си: радиостанция сообщала об арестах, они и производились. На следующий день . Самое простое объяснение, которое дают иногда: то был способ обескровить армию противника. Лишь при весьма специфическом уст­ройстве совести можно считать, что это оправдывает подобную провокацию; но можно ли так хотя бы ее объяснить?

Косвенные данные, их немало, указывают на иное. Среди таких данных есть и общеизвестные: ковровые бомбардировки Дрездена объяснения в рамках военной логики так и не получили. В оболочке Второй мировой войны в действительности шли многие войны, десятки народов без труда назовут свои. И, похоже, не только у консервативных революционеров было ощущение последней борьбы двух западных культур.

Несвоевременная “культура замков” оказалась в войне демократий с гитлеризмом в причудливом положении третьей силы. Противостоящая нацизму и отождествленная с ним, она никогда уже не смогла заявить о себе.

Консервативная революция осталась в истории последним ярким явлением немецкого романтизма. Западу нет до него дела, немцам, кажется, уже тоже. Оставлено это явление — нам, у России еще есть силы впитать его и обогатиться им. Но все это нисколько нас не интересует.

А еще запечатлелась консервативная революция — сокрушительным опытом политического поражения. Примером того, как не надо. Как все равно не получится.

И этот-то опыт мы считаем примером для себя и хотим повторить.

st1:metricconverter productid="1 См" 1 См /st1:metricconverter . “Новый мир”, 2003, № 8.

2 Breuer St. Anatomie der Konservativen Revolution. Darmstadt, 1993, S. 181.

3 Mohler A. Die Konservative Revolution in Deutschland 1918—1932. GrundriЯ ihrer Weltanschauungen. Stuttgart, 1950.

4 Не оговорка: Томас Манн в 20-х годах — убежденный, последовательный почвенник. Позже — в “Докторе Фаустусе”, интеллектуально-психопатологической интерпретации немецкой духовной драмы, — писатель разделывается именно с настроениями собственной молодости.

st1:metricconverter productid="5 См" 5 См /st1:metricconverter . в журнале “В мире книг”, 1975, № 6, стр. 73.

6 Хайдеггер М.Проселок. — В его кн.: “Работы и размышления разных лет”. М., 1993, стр. 240.

7 Свасьян К. А. Освальд Шпенглер и его реквием по Западу. — В кн.: Шпенг­лер О. Закат Европы. В 2-х томах, т. st1:metricconverter productid="2. М" 2. М /st1:metricconverter ., 1993, стр. 101.

8 Русскому читателю Доносо Кортес известен в основном по резкой полемике с ним Александра Герцена (“С того берега”).

9 Bendersky J. Carl Schmitt and the Conservative Revolution. — “Telos”, 1987, № 72, p. 27 — 42. (Цит. по: Филиппов А. Карл Шмитт. Расцвет и катастрофа. — В кн.: Шмитт К. Политическая теология. М., 2000, стр. 295.)

10 Положение несколько изменилось в 1943 году: нацистские лидеры заговорили о “Крепости „Европа””, а к официальному культу Фридриха Барбароссы присоединился культ Карла Великого. Впрочем, эти предсмертные шарахания так и не вышли из стадии верхушечного эксперимента, и принцип Гитлера “Нацизм — не предмет для экспорта!” по-прежнему действовал в полную силу.

11 Это тоже — из “Пруссизма…”.

12 Это имя уже упоминалось нами выше. Артур Мёллер ван ден Брук — один из ведущих немецких специалистов по Достоевскому, ключевая фигура

13 В подобной оценке консервативных революционеров фактически солидаризуются столь различные по своему подходу к проблеме исследователи, как К. Свасьян (указ. соч., стр. 109) и Л. Люкс (см. его книгу “Третий Рим? Третий Рейх? Третий путь? Исторические очерки о России, Германии и Западе”. М., 2002, стр. 99, 156 — 157, 283).

Статья вторая

Россия в проекте, или Философия испуга

“Политическое православие”. “Новые правые”, сборник статей которых лежит передо мной на столе1, любят яркие, парадоксальные заголовки. “Реставрация будущего”, “Проект „Россия””... Такой спектр призван возбудить недоумение, вопросы. Разве бывает политическое православие? Разве Россия — проект, а не страна? И заводится спор, возбуждается полемика: авторы — опытные мастера политической рекламы.

Впрочем, некоторые парадоксы разъясняются просто. В четырехсотстраничном сборнике мы ничего не найдем о сегодняшних внутренних реалиях страны — чего писать, когда все и так ясно. Но иногда — мельком, к слову — авторы нам примеры этой самой ясности все-таки дают. С каких, какой свежести оригиналов списывают они картинки не ведающей о национальном самоопределении, уныло плетущейся к кассе за зарплатой толпы? Впрочем, чтбо кассы, чтбо зарплаты: вот что пишут “политические православные” по главной, так сказать, своей теме. “Если говорить о Москве, то большинство храмов сосредоточено в центре столицы, а по многомиллионным жилым окраинам — духовная пустыня. Жители окраин просто не охвачены церковной проповедью”. Когда читаешь такое, хочется протереть глаза. Житель моей окраины, Митино, охвачен церковной проповедью трех храмов, один из них — новый (строящиеся в счет не беру). Сильно же запылены ящики столов, из которых выдаются на-гора подобные откровения о сего­дняшней России2.

Однако всякие мелочи авторов не интересуют: сегодняшний день — “затяжная, заполненная однодневными фантомами пауза в ритме нашей цивилизации”, “зияющий цивилизационный провал”. Так какая же, в общем, разница, что там копошилось в провале пяток лет назад, что зашевелится десятком лет позже?

Российский путь не нуждается в корректировке — но в кардинальной смене. Строить заново! “приветствовать в революционном разрушении возможность нового созидания”! 3 — такова базовая, постоянно подчеркиваемая “новыми правыми” целевая установка. И их брезгливые отмашки от вчерашнего-сегодняшнего-завтрашнего бытия — хорошо рассчитанный, талантливый литературно-пропагандистский прием. Как если бы де Кюстин, проехавшись заново по России, вновь писал о селянах, дворне и кабаках. Что различать? все едино, и начинать здесь опять надо по новой.

Выскажем сразу, не мудря сюжетной закрутки ради, наше отношение к такому подходу: мы считаем его утопическим. Но и утопия, как сказал бы отец русского марксизма, бывает интересна. Сборник по-настоящему, в различных отношениях интересен. Статьи, независимо от идейного своего содержания, бывают серые или яркие, компетентные или нет. В этом большом сборнике есть всякие. В том числе — блестящие, доставляющие при чтении удовольствие; и таких немало. Выход подобного тома стал бы, вероятно, событием и в лучшие времена. Но тем опаснее представляются некоторые его идеи.