Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2011)

Если порассуждать… Если самой себе без излишнего волнения и без накрута. Без стучащего сердца… Если спокойно… Максиму — двадцать шесть. По сути, очень молод, но глядится стойким мужчиной, рослым, крепким и всегда загорелым, а как талантлив!.. а как всерьез занят тем, чтобы создать свою суперсовременную рок-группу. Объединить горстку наглых пацанов с их безумной вздрагивающей музыкой… Он и сам с забавной наглецой, с причудами под гения. Очень даже! (Но ведь каждого можно назвать идиотом, когда ему двадцать шесть…)

Все-все-все у них хорошо, но тогда почему так опасливо ее волнение?.. Ей тридцать — он моложе. Ну и что?.. Ну и что, черт побери?.. Ольга в шаге от постели.

Она смотрит на спящего. Да, с оглядкой. Да, взволнована… Все-таки боится, не поспешила ли она. У нее бывали ошибки.

Ольга подходит к телефону, набирает. Накручивает внятно (по-ночному) стрекочущий циферблат. Вот-вот утро… Там, на другом конце Москвы, уже проснулась сестра Инна — и сразу же младшая сестренка спрашивает у старшей:

— Он спит?

— Спит.

— А ты?

— Сторожу его сон.

— И сторожишь сама себя от новой ошибки?

Гудки.

— Инна, Инна!.. Да что такое! Опять прервали…

Телефонная связь то восстанавливается, то прерывается. Повесив трубку и ожидая звонок сестры, Ольга в нетерпении ходит по студии.

Почему и не походить ей в родных пределах?.. Свои стены. Своя вотчина.

Похоже, что картинки и репродукции на стенах К-студии к новому Ольгиному увлечению отнеслись спокойно — сдержанно к ее новой любви. Репродукции, конечно, как были, бедноватые. По-своему честные. Аляповато кричащие. Но ведь Кандинский… Чудо!.. Ольга и теперь не поменяет их на бартерные полумешки с сахаром.

Картинку Кандинского можно подсветить и долго, страстно, ненасытно разглядывать. Заодно, так и быть, выслушав соответствующую сентенцию. (Не утратившую. Однако уже слегка охлажденную временем.)

Но сейчас лето. Студия начинает работу с 1 сентября.

Ольга села на край постели, где спящий. Смотрит и смотрит. Словно бы ждет, словно бы считывает на его лице нечто — некую трезвую, медленно проясняющуюся мысль.

Предмет ее нынешней любви — тот молодой человек, что несколько раз сталкивался с Ольгой на выходе. Она выходила из студии, а он — из бывшей пивной. Он вываливался оттуда обычно с дружками-музыкантами… Шумная полуподвальная пивнушка тогда соседствовала — можно сказать, жила дверь в дверь — с К-студией.

Да, да, в ее постели симпатяга музыкант Максим Квинта.

*

Одна из их первых встреч (из той глуповатой и прекрасной поры, когда Ольга много смеялась) виделась ей уже прощальной. Одна из первых, стремительная, а уже, казалось, прощальная:

— Точка, Максим. Точка… Я старше вас. Старше года на…

— На четыре… Полная ерунда. Я, Оля, все о вас знаю. Больше, чем о себе знаете вы. Если… Если в прицеле любовь… Сердце рок-музыканта не выбирает грандиозных слов…

Вот так ломано он поначалу говорил.

— Ах, ах! — не могла не сказать, смеясь, Ольга.

— Если есть песня. Если слова песни в десятку совпадают с музыкой — зачем другие?.. Я хочу этими же словами. Прямо из песни… Останься . На первом же пороге… Не уходи… Останься . Хоть на один денек… Останься . Я боюсь тебя потерять…

— Отличную песню нашли себе в помощь.

— Я каждый раз включал ее в записи… Или вживую со своими ребятами исполнял вам навстречу…

— Теперь вспомнила.

— Да, да! Останься! .. Едва вы выходили из своей студии. Останься! .. Вы еще и шага не сделали.

— А я все думала, почему эти страдальческие вопли так ко мне привязались. Оказывается, вы! С умыслом!.. Направленно терзали мои бедные уши.

— Я старался. Для вас.

— Бросьте!.. Сквозь этот немыслимый пивнушный шум-гам вы слышали, как я выхожу? Как открывается моя дверь?

— У рок-музыкантов особый слух.

Ольга только смеялась.

Но музыкант вдруг попросил:

— А можно ли оставить вам кассету? С песнями моей группы?

— Надо ли?

— Меня здесь больше не будет… Нас всех не будет. Моего барабанщика выкинули на улицу. И вообще… Слышали?.. Этот кретин Константа успел — нашу шумную пивнуху перевел на чай и сушки. Кафешка пуста. Разумеется, безлюдье. Хозяйчик, разумеется, зол…

— Заведение прогорит, — смеялась Ольга.

— Да и кому? Для кого здесь теперь музыка? Здесь скоро будут грызть газеты!.. Ольга!.. Я оставляю вам одну-единственную кассету? Ту самую, а?.. Там для вас “Останься”…

— Зачем?

— Просто моя музыка. А меня не будет.

Отдал ей кассету и ушел.

“Вот так и появился в моей полгода как освободившейся личной жизни этот Максим… Красивый молодой мужчина… И его глаза. Такие же голубые, как и его несвежая, увы, рубашка в тот вечер… Он не говорил, что любит меня. Но он говорил, что я — его жизнь… Что я — его душа… его мысль… его рассветы и его закаты”.

“Хотя на секунду кольнуло. Мне не понравилось, когда он назвал Константу кретином”.

*

Ольга смотрит на спящего. Она все еще топчется на своей подслащенной мысли — мол, есть разница в возрасте… Но есть же, мол, и плюсы. Максим талантлив! Всегда весел! Хотя и не слишком востребован… Зато как энергичен!.. Непроста и его рок-группа. Ребята, как объясняет их сам Максим, гениальные, но проблемные.

Особенно это относится к барабанщику, он же ударник, он же проблемно большой любитель поддать.

Ага! звонок пробился!.. Голос Инны протиснулся в телефонную трубку:

— Он еще спит?

— Спит.

А Максим уже сел в постели. Быстро натягивает простенькие спортивные штаны.

Зато его футболка с немыслимо ярким рисунком. Пара попугаев вроде бы застряла там, на его спине, занявшись любовью... Попугай — веселая птичка!

— Все, Инночка… Прервем, сестренка, нашу болтовню. Максим... проснулся.

— И сейчас будет гнать сок из свежей морковки?

Ольга смеется: — Ты уже все-все знаешь.

— Сок из морковки. И заодно сок — из тебя?

— Но-но. Не преувеличивай.

— Не буду. Так что там новенького насчет проблемно пьющего барабанщика?

*

Однако, в отличие от предыдущей ее любви, теперь не Ольга суетится возле любимого, а наоборот — ее Максим, вот он, весь-весь со своей любовью и со своей повторяемо дробной утренней заботой!