Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2011)

— Это он про Речь. Про свою уже остывшую Речь о цензуре.

— Ты, Оля, смеешься…

— Чтобы не плакать.

Звонок в дверь.

Батя, оживившись, кричит: — А вот это оно — вино от Марлена!

Ольга и впрямь впускает рослого мужчину — здоровяк принес целый ящик шампанского.

— По адресу… Получите… Просили передать — Ольге. Это вы?

— Это я.

Батя кричит: — Ставьте, ставьте на пол!.. Каков Марлен Ива-аныч!.. А каков сын Марлен Иваныча!.. Какие люди! Какие наши люди в Сибири!.. Я же говорил…

*

Приехавший первым гостем Батя было заскучал — хочешь не хочешь оказался сколько-то забыт на фоне появившегося Артема и его юной эхоговорящей свиты. Зато теперь ожил!.. Да уж!.. Теперь в благородной связке с ящиком шампанского он опять на самом виду.

— Марлен! Это мой Марлен! — выкрикивает Батя. — Я вдруг взволнован. Ольга! прошу меня простить... Я засиделся. Надо выпить. Я вдруг взволнован… Что, если мы сейчас же откроем бутылку — как скажете, Ольга! Откроем?.. За вас, Ольга, и выпьем!

— Надо бы дождаться Артема.

— Артем вернется — мы еще откроем!

Сбавив голос, Батя негромко Ольге:

— Не огорчайтесь слишком. Вы молоды, интеллигентны — что вам пацан, что вам мой дикий Максимка!

В его голосе скользнула горечь. За сына. За неудачу… Однако он при деле! он востребован!.. Батя уже взял из ящика одну из бутылок. Крутит ее так и этак… Уважительно разглядывает этикетку.

И еще раз, негромко, с горечью Ольге:

— Вы такая красивая. Такая умная… Будем щедры!.. Вы еще столько Максимок переживете!

Меж тем с легким хлопком он уже открыл шампанское. Ему несладко, но он громко, очень громко смеется. Виночерпий на месте! И дело знает. И задает тон.

Кричит:

— Выпьем за Ольгу!

Инна — старшей сестре:

— Ты, Оль, везучая.

— Вдруг захотелось выпить за уже прошлое.

— Везучая! Ты можешь захотеть и выпить за уже два прошлых.

Ольга дает злючке легкий подзатыльник. По-сестрински.

— Помолчи!

Ольга оглянулась… Батя совсем рядом.

— Извините, Сергей Сергеич. Мы о своем.

— Я понимаю, дочка.

— Когда сестры говорят меж собой, их слова кажутся спутанными… Если со стороны.

— Я понял, Оля… Я со стороны… И умею, когда надо, не расслышать.

Батя разливает вино, рассказывает:

— Что касается запутанных, непонятных слов, Оля, я вдруг припомнил…

Инна уже принесла бокалы и простецкий сыр. Сменила скатерть. Стол наскоро сделали более праздничным.

— …Что касается запутанных слов… Есть, Ольга, такой далекий город Хабаровск. На Амуре стоит. Там мой друг Буянов Николай… Я уже тебе о нем говорил — тихий, кроткий, шепчущий человек, а фамилия Буянов. Тот самый, что тебе альбомчик…

— Спасибо. Подарок замечательный.

— Буянову спасибо… Пять лет зэком. Затем еще пять зэком и пятерка ссылки. Затем без права выезда… Он филолог. Вот у кого бывали запутанные слова. Краси-иво! Очень красиво... Но туман.

Инна: — Что за филолог, если не умеет напустить туману.

— Сейчас, конечно, пенсионер… Он как-то мне рассказывал, что в стихах Ахматовой, известной нашей поэтессы, есть такое выражение невстреча… Я сразу запомнил… Говорили, что даже стукачок, который слова Буянова отслеживал и метил, все время путался — никак его невнятицу не мог собрать в кучку. Подслушивал… Записывал… Однако туман! и ничего отягчающего... Что значит настоящий филолог!

Ольга, Инна и Батя смеются.

— Притом что мой друг Буянов не хитрил. Он сам по себе. Он такой. Одно-два его слова понимаю. Но четыре слова, если подряд, никак… Шепчущий! Шептун! Бормотун!.. Как только не обзывали зэки тихого человека — притом что такая у него разгульная фамилия!.. И стукачок нервничал, с ума сходил, а Буянов знай нашептывал.

Инна смеется: — Языковой барьер!

— Ой-ой!.. С таким языковым барьером в лагере, по обыкновению, забьют насмерть. Простаков, которые шепчут… которые вполголоса и косят под больного, всегда бьют. Тоже ведь зависть. У “больного” пайка вроде как получше, повесомее… Но мой Буянов из бесстрашных — он знай шептал и шептал свое.

Инна: — Каков, однако, филолог!

Батя: — А каков его туман. Это ж надо такое в словах подметить — невстреча!

А вот у них сегодня как раз… встреча!.. Все трое выпили и повеселели. И чокнулись еще разок за филолога! И привет всем шепчущим в мире!.. И привет далекому городу Хабаровску!

Сближение дало себя знать. И уже отчасти как своего , как близкого Инна предупреждает Батю — просто на всякий случай:

— Сергей Сергеич. Просьба… Тут приплелась старая пустая история. Не надо при Артеме про Олю и Максима.

Батя: — Ты могла мне этого не говорить, дочка. Само собой… Я ведь сказал — я чувствую, я разбираюсь, я слышу, когда промолчать. Не волнуйся, дочка.

И конечно, вино в разлив.

Батя Ольге: — Такая вот моя с Максимом невстреча и такая вот твоя несвадьба. Обещал ли он хотя бы звонить?

Ольга: — Он уже в Новосибирске. Все, что я могу сказать.

Инна: — Сергей Сергеич, вы сами говорите не хуже, чем ваш туманный филолог Буянов... Несвадьба, вы сказали?

Батя: — И впрямь!

Ольга невесело смеется: — А можно и мне начать шептать? Можно, я с каждой хлопнувшей пробкой буду тихо-тихо шепотком повторять — несвадьба!.. несвадьба!.. несвадьба!..

*

Оставив в одной из отведенных ему дальних комнат вещи и с дороги переодевшись, Артем вернулся и… и видит застолье в разгаре!

На полу не как-нибудь — ящик вина. Настоящее каре! башка к башке!.. Сияющие издалека серебристые головки шампанского.

— Ого! Бессмертный напиток!.. Шампанское ящиками! Что здесь празднуется, господа?

Уместна вполне шутка, насмешка, и сам же Артем спешит отшутиться, на всякий случай опережая других: — Неужели вспомнили о моей речи? Не иначе как о годовщине атаки на цензуру?.. А кто автор празднества? Кто угощает?

Ольга: — Некий Марлен.

Артем: — Имя грозное.

Батя: — Ничуть не грозное. Мой друг — Марлен Иваныч. Вино прислано в подарок Ольге. Вино не должно смущать… От хорошего человека — к хорошему. Подарок. Гостинец!

Инна втягивает Артема в общее застолье: — Вот тебе наш единственный красивый бокал.