Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 5 2004)

В окрестностях Кубы — море мертвое: на горизонте ни одной рыбацкой шаланды. И тем не менее кубинцы, рискуя жизнью, бегут с острова Свободы. Население Кубы — 11 млн. человек. А в США живут 2 млн. кубинцев. То есть более 15 процентов общего числа кубинцев находятся в эмиграции.

В храм иду в воскресенье утром. Молодой бородатый священник произносит взволнованную проповедь. Слева от престола — в витрине за стеклом — тот самый Колумбов крест. После окончания мессы знакомимся. Отец Валентино на местном приходе с 1982 года. После кубинской революции духовенство не приняло новый режим, и начались репрессии. Тогдашнего священника выслали из Баракоа в Испанию в 1961 году. После этого власти пытались закрыть приход, но верующие протестовали, собирались вокруг храма и молились сами, без священника. Через несколько месяцев борьбы власти пошли на попятную и храм вернули общине. С этого времени в Баракоа раз в месяц стал приезжать священник из Сантьяго-де-Куба. А потом сюда направили отца Валентино.

Слабая “оттепель” была на Кубе в декабре 1992 года, когда сюда с визитом прибыл представитель папы кардинал Этчегерай. По его словам, это посещение явилось знаком того, что “папа любит всех жителей Кубы… и хочет выразить свою солидарность всем, кто страдает, всем, кто испытывает материальную нужду или духовно опустошен”. А потом снова ударили “заморозки”. Еще в 1997 году давление на верующих было очень сильным. Полиция постоянно запугивала священнослужителей, вызывая их на допросы. Люди боялись открыто говорить о делах Церкви.

После посещения Кубы папой Иоанном Павлом II в начале 1998 года отношение государства к Церкви немного смягчилось. А по прошествии двух месяцев произошло переизбрание (на пять лет) Фиделя Кастро на пост президента и “верховного руководителя страны”. Иначе, разумеется, и не могло быть, так как избирающий орган, громко называющийся Национальной ассамблеей народной власти, состоял исключительно из послушных Кастро людей. Росткам свободы, посеянным политической оппозицией и Церковью и окрепшим после визита Иоанна Павла II, нужно было время, чтобы взрасти.

До начала 90-х годов, когда компартия перестала требовать от своих членов быть атеистами, Куба официально являлась атеистическим государством. После визита папы у Церкви появилась некоторая свобода проведения публичных религиозных мероприятий, что прежде было запрещено. 25 декабря 1998 года кубинцы впервые после тридцатилетнего запрета открыто отмечали Рождество Христово.

Однако через три года после визита папы, весной 2001-го, в кубинских школах началась очередная кампания с целью запретить ношение учащимися крестиков и другой религиозной символики. Родителям учеников начальных школ в Гаване было заявлено, что их дети не будут допускаться на занятия, если они придут в класс с крестиками, медальонами религиозного характера и т. п. Группе родителей, отправившейся с протестом в Министерство образования, было сказано, что “религиозные предметы” мешают проведению политико-идеологической работы с учащимися… Чувствуется, что у отца Валентино наболело на сердце и он мог бы порассказать многое. Но опасается, что приход снова останется без пастыря.

Мы прощаемся с отцом Валентино, и я иду по главной улице городка. В магазинах — пустые прилавки, на стенах — списки на отоваривание предметами первой необходимости по заборным книжкам, согласно норме отпуска продуктов в одни руки. (Наша школа, наша!) Получить власть над людьми очень просто — их надо “прикрепить к котлопункту”. Так навязывается мысль, что демократия — это роскошь, доступная лишь богатым и культурным народам, что она нежизнеспособна на почве слаборазвитости.

Зато с идеологической пищей на Кубе все в порядке. Над пустыми полками со стен нависают плакаты с призывами: “Все для революции, партии и социализма!” Тут мне вспоминаются слова протестантского философа Жака Рансьера, что “после Освенцима и Гулага идея революции умерла”.

В доме встречаю хозяина — Луиса. Свой уик-энд он провел за городом на огороде: надо чем-то кормить детей, а с официальной зарплаты можно только смеяться. Со звонницы храма раздается колокольный звон — приглашение обитателям Баракоа на вечернюю службу.

Аста маньяна!

Вернувшись в Гавану, снова иду по Малекону. Американское представительство мне ни к чему, а вот в колумбийское посольство надо наведаться. В панамской авиакомпании СОРА (La Compania Panamena de Aviacion), где покупал билет до Боготы, меня предупредили: в аэропорту, при вылете за границу в третьи страны, могут быть сложности. Это мы с вами знаем, что Колумбия — страна безвизовая. А кубинский чиновник может быть “не в курсе”. Россияне для них, по старой памяти, такие же “солагерники”, как и кубинцы, — с “поражением в правах”. А таким просочиться в свободный мир труднее, чем верблюду пройти в игольное ушко. И чтобы не получить от ворот поворот, надо получить справку, что вы — не верблюд.

Район посольств расположен под Гаваной, в дальнем конце Малекона, и туда можно добраться только на такси. Шофер, увидев у меня газету на русском языке, решил попрактиковаться. Он когда-то учился в Харькове, потом вернулся в Гавану и работал в советском торгпредстве. Помнит приемы, банкеты. Разговор заходит о визах, о поездках. Заграничный паспорт обходится кубинцу в 50 долларов, а врач, к примеру, в месяц получает 20 — 25. Выезд — только по приглашению. Причем речь идет не о Штатах, а о нейтральных и дружественных странах, таких, как Мексика. И многие отказываются от поездки: дорого, трата сил, времени, здоровья. Да и зачем портить себе биографию?

Таксомотор останавливается у ограды колумбийской “амбасады”. Кубинец-охранник требует паспорт. В начале 90-х годов режим был смягчен: на Кубу разрешили въезд зарубежных родственников узников острова Свободы. Причина либерализации проста: “кошельки” привезут валюту, так нужную правящей верхушке. Пообщавшись с родней, эмигранты возвращались обратно, но их рассказы о свободном мире взбудоражили оставшихся з/к (заложников Кастро). И вот однажды толпы кубинцев повалили в посольский район Гаваны. Отшвыривая охрану, люди перелезали через посольские заборы и просили политического убежища. У идеологически незрелой вохры начинала работать соображалка, и, нарушив присягу, они тоже сигали через забор: другого шанса не будет!

В консульском отделе моя просьба о справке вызывает удивление, словно я вырвался из сумасшедшего дома. Секретарша консульского отдела отказывается участвовать в подобных играх и вместо справки вручает мне листок с номером служебного телефона. Дескать, если они там все чокнутые, пусть сами позвонят.