Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2007)

Мой сын писал мне, что Вы будто бы утверждали, что все люди рождаются без денег и без титулов — точно так же, как они рождаются без одежды. Вы говорили, что оставить наследство и дать титул при желании можно даже свинье, поэтому человек должен вырабатывать в себе высокие внутренние качества, так как только этим он может отличаться от свиньи… Мистер Харт, если бы Вы знали, как я с вами согласен! Но в то же время я не понимаю, почему Вы просили моего сына не передавать этих слов мне? Неужели Вы считаете меня обыкновенной титулованной свиньей?

Кроме того, в том же самом письме мой сын имел глупость пожаловаться, что Вы вынудили его почистить полведра картошки и самому же приготовить для себя обед, хотя рядом, насколько мне известно, была и кухарка, и специальная механическая машинка для чистки картофеля... Мистер Харт, пожалуйста, не сжимайте свое лицо в ожидании, что я сейчас начну бранить Вас и отчитывать за то, что Вы позволили моему отпрыску испачкать его белые руки! Мистер Харт, я всегда держался того мнения, что истинная доброта — не только в слащавых улыбках и приятных речах, но и в небольших порциях горечи, которая преподносится в нужный момент.

Вообще с течением времени прихожу к мысли, что все эти механизмы, при помощи которых можно легко почистить картошку, можно прогладить белье и так далее и тому подобное, — что все это не только помогает человеку, но и развращает его. Эти механические штуки выстраивают между человеком и миром, в котором он живет, непреодолимую стену, овраг. Человек больше не хочет дотрагиваться до картошки, она кажется ему грязной и грубой. Он отдает картошку чистящей машинке. Машинка жужжит, делает свое дело, а у человека в душе поселяется брезгливое, пренебрежительное отношение к картофелю, к земле, в которой картофель растет, и вместе с тем в нем, как в обладателе картофельной машинки, зарождается глупое и совершенно пагубное самомнение, которое не дает ему взглянуть на себя и на окружающий мир трезво, непредвзято.

Вы можете сказать мне: “Милорд, почему, если вы такой умный, — почему не выскажете своих взглядов публично? Ведь не исключено, что, делясь своими домыслами и прозрениями с ограниченным количеством лиц, вы при этом лишаете возможности взглянуть на себя со стороны кого-то другого — того, кому, возможно, действительно необходимо знать чуть больше”. Что я могу вам ответить, мистер Харт? Представьте, если бы Вам выпало разъяснить стаду ослов самую, казалось бы, простую вещь: то, что дважды два — четыре. Во-первых, подумайте: для чего ослам знать то, что дважды два — четыре? А во-вторых, как можно внушить ослам даже самую простейшую мысль, пользуясь человеческим словом? Ведь для того, чтобы разговаривать с ослами, мистер Харт, нужно все время кричать “иа-иа”. А как при помощи этого “иа-иа” можно доказать то, что дважды два — четыре?

Так что будьте здоровы, мой Луцилий.

По возможности надевайте шерстяные носки и пейте мятный отвар натощак.

ПИСЬМО ШЕСТОЕ

Дорогой друг,

я не стану писать тебе о тех, кого вчера наградили орденом Подвязки. Об этом можно прочесть во всех утренних газетах. Но должен сказать, что лента, которую получил герцог Брауншвейгский, — большая честь для этого дома: ведь этот человек, пожалуй, единственный, кто имеет две голубые ленты одновременно… Ну, если, конечно, не брать в расчет членов нашей королевской династии.

Сын, в прошлом письме ты попытался посвятить меня в свои амурные увлечения. Конечно же мне весьма приятно то, что ты не боишься говорить со мной на столь интимные темы. Но вместе с тем как отцу и старшему товарищу позволь мне высказать на этот счет кое-какие соображения.

Ты пишешь, что у Оленьки Дмитриевой, твоей избранницы, будто бы “очень красивое лицо”, “красивые длинные волосы” и все такое прочее. То есть из твоих описаний я понял, что в построении образа Оленьки Дмитриевой участвовали в основном твои глаза. Но скажи, как ты отреагируешь на то, когда Оленька Дмитриева, вместе с ее красивым лицом, вдруг начнет широко зевать? Когда ее будет донимать насморк или когда — не дай бог, конечно! — на ее лбу и щеках выступит отвратительная сыпь? Какими глазами ты посмотришь на нее тогда? Прости, конечно, за то, что я подхожу к этому слишком уж прямолинейно, но мне все-таки кажется, что в женщине необходимо видеть не просто там “лицо” или, допустим, “волосы”, а прежде всего — человека. И так же как любой другой человек может по-настоящему украсить себя только своими внутренними качествами — достойным воспитанием, постоянством характера, великодушием, — точно так же и женщина имеет все права на то, чтобы под красивым лицом у нее скрывалось то, что никогда не старится и не дряхлеет.

Ты уже далеко не тот невинный ангелочек, каким был еще недавно, поэтому позволь говорить с тобой предельно откровенно. Когда ты влюбляешься в какую-нибудь девушку, тут же попытайся спросить себя: кто именно влюбился — ты или твое либидо? И когда ты выбираешь себе в супруги девушку с красивым лицом и красивым бюстом, тоже спроси себя: что тобой руководит: твое собственное мнение или же мнение большинства, которое потом будет смотреть на тебя и на твою супругу и шептаться: “Какой молодец — женился на девушке с красивым бюстом!”?

И потом, не путай, пожалуйста, настоящую красоту с обыкновенной и пошлой смазливостью. Если хочешь понять, о чем я сейчас говорю, вспомни, пожалуйста, картины Леонардо, вспомни Рафаэля, Вермеера. Вспомни, каким внутренним светом озарены женские лица на этих полотнах — лица, в общем-то, простые и, можно даже сказать, заурядные, — но в одном только изгибе губ, в одном только трепете брови всех этих нарисованных женщин — красоты, я тебе скажу, больше, чем во всех тех физиономиях, с какими я вынужден сталкиваться на сегодняшний день.

Кстати, если будешь просматривать газеты с описанием церемонии вручения ордена Подвязки, прошу тебя, не увлекайся слишком сильно. Что я имею в виду? Попытаюсь объяснить… На днях, ты знаешь, еду в автобусе. Как всегда, на весь салон звучит этот радиомусор (все эти сальные шутки, бесконечные дебаты вокруг чьей-то мятой постели), — и тут вдруг, в блоке новостей, — раздел “Светская хроника”. Таким, ты знаешь, голосом взахлеб докладывают о том, как на днях какой-то там голливудский актер устроил вечеринку стоимостью что-то около трехсот тысяч долларов. В самом финале этот актер будто бы залез в бочку с пивом и пел оттуда песни. А потом, с этим же восторгом, передают, как одна старая обеспеченная дура, подохнув, оставила все свое многомиллионное состояние любимой болонке. Так вот, прошу тебя, сын, не заражайся, пожалуйста, этим гнусным плебейством: не прослушивай и не просматривай по возможности то, что касается так называемых “светских хроник”. Скажу тебе по секрету (а уж моему личному опыту можешь довериться смело), скажу тебе, что все главные действующие лица светских хроник — все они по большей части больные, глубоко несчастные люди. Подумай, пожалуйста, разве мог бы человек, у которого на душе покой, которому известно, в чем настоящее счастье, — разве мог бы он потратить триста тысяч баксов только ради того, чтобы напоить и заставить обожраться кучу таких же больных, внутренне изуродованных людей? И разве это пение внутри бочки, — разве это может говорить о том, что перед нами вполне самодостаточный последователь кинизма? И разве можно сообщать об этом с таким холуйством, брызгать во все стороны счастливыми слюнями? Разве можно подавать это другим людям как пример того, как надо жить и к чему вообще нужно стремиться?