Александр Попов - Хорошие деньги

– Говори тише. – Прапорщик был, как обычно, спокоен и суховато-строг. – Чего ты боишься? Разоблачения?

– Нет! Если меня раскусят и посадят, я буду только рад.

– Глупец! Чего же ты боишься?

– Себя!

– Говори, наконец-то, тише. Вытри слюни и сожми зубы. Я так живу. Ты думаешь, что я толстокожий, что мне не бывает мерзко?

– Я больше не могу!

– Молчи! На больше! – Коровкин протянул Василию пачку денег. – Бери!

– Нет.

– Бери. Не пугай меня.

– Нет!

– Я тебя, Василий, понимаю. Ты еще не раз будешь метаться. Меня тоже крутило, душа заявляла о себе, но теперь я – волк. Когда мне горько, я не просто плачу – вою. Закроюсь и вою…

– Коровкин, я убью тебя.

– Не убьешь. Потому что ты хочешь хороших денег, мой романтичный слезливый мальчик. Мы восхищаемся благородными книжными героями, мучаемся нередко от мерзости и низости того, что творим, – и что же? Мы все те же – новые старые люди. Ты возжелал чистенькой жизни? В тебе пробудилась совесть? Наивный теленок! Ты поживешь на свете еще лет десять-пятнадцать и с горечью поймешь и убедишься, что совесть, благородство и другая чепуха – всего лишь темы для умных и хитрых разговоров. И ведут их чаще всего те, кто алчет отхватить от жизни самый большой лакомый шматок. Обманывают этими разговорчиками бдительность других, таких телят, как ты. Так было и будет. На том стояла, и будет стоять жизнь – настоящая, не придуманная.

– Врешь, Коровкин.

– Нет, не вру.

Прапорщик близко склонил к Василию свое подрагивающее улыбкой лицо:

– Возьми деньги, Василий.

– Нет, не возьму. Знаешь, Коровкин, что я сейчас сделаю?

– Что? – вытянулся прапорщик.

– Пойду в казарму к ребятам и все про нас с тобой расскажу.

Коровкин молча смотрел на Василия. А Василий, прижмурившись, всматривался в неясную заснеженную даль улицы, по которой к нему шла – Александра.

– Вернулась, – сказал он. – Переживает.

– Что? – спросил Коровкин, пытаясь заглянуть в глаза Василия.

Но он не ответил – пошел навстречу Александре.