Джордж Хаген - Ламентации

— Вижу!

— Неправда, это я вижу!

И вдруг Джулия вспылила:

— Зачем ты скрывал, что тебе не нравится работа? Почему так долго молчал? Почему ты мне никогда ничего не рассказываешь, Говард? Чего ты боишься?

— Ничего я не боюсь! — заорал Говард. — Чем на меня набрасываться, сама нашла бы работу! Поняла бы, почем фунт лиха!

Маркус вдруг заревел. Джулии стало обидно уже не за себя, а за детей.

— Хватит, Говард!

Резкие слова, сказанные вслух, и опасный спуск на дребезжащем «моррисе» вселили во всех страх, что машина с минуты на минуту разлетится на части вместе с пассажирами. Но вот Говард затормозил, возвещая о конце дороги и, как надеялись дети, ссоры.

Впереди бились о берег волны. Семейство выбралось из машины. Уилл вдохнул морской воздух и с опаской глянул на родителей: а вдруг на обратном пути они даже рядом не сядут?

— Чем так воняет? — Джулия сморщила нос.

Уилл заглянул в багажник. Корзина с едой опрокинулась, бутерброды с сардинами, ломтики ветчины, вареные яйца и кубики теплого швейцарского сыра размазались по ворсистой обивке, а запахи смешались с вонью моторного масла и резины.

— Это еда. Проклятый драндулет провонял на веки вечные, — бормотал Говард.

— А как же наш обед? — Джулия обернулась. — Не пропал?

— Смотри сама, — огрызнулся Говард.

Обойдя вокруг машины, Джулия взглянула на остатки обеда.

— Господи Иисусе!

— Мамочка, знаешь, что Иисус похож на Рольфа Харриса?

— Тише! — шикнула Джулия.

Говард начал соскребать с бутербродов ворсинки и аккуратно срезать перочинным ножом промасленные бока вареных яиц. Джулия брезгливо зажмурилась.

— Говард, так не годится.

— А что? — Говард между делом отправил в рот полураздавленное вареное яйцо с жирным отпечатком пальца. — Все отлично. — Он усмехнулся.

— Когда я паковала, вид был совсем другой, — объяснила Джулия.

— В желудке все смешается.

— Поедим в ресторане.

— По курортным ценам? Куда там!

Джулия недоверчиво уставилась на мужа.

Между тем близнецы поняли, что никакого пляжа на самом деле нет, их лица выражали изумление и растерянность.

Берег — роскошная извилистая полоса вдоль кромки моря — встретил их так же враждебно, как римлян две тысячи лет назад. Вместо пляжа их ждала каменистая россыпь.

Уилл смотрел на море, манящее, но такое недоступное. Ни загорелых купальщиков, ни песка, ни радостных детей — только бородач в полосатой пижаме пугает чаек и машет рулоном туалетной бумаги в левой руке.

— Как нам здеся играть? — крикнул Маркус.

— Не «здеся», а «здесь», — поправила Джулия.

— Как нам здесь играть? Песка нету! — простонал Джулиус.

Джулия подняла на Говарда холодные, стальные глаза.

— Не мог найти нам песчаный пляж?

— Да черт подери! — выругался Говард. — Пляж как пляж!

— У детей набрался? — шепнула Джулия. — Разве это пляж, если по нему шагу не ступишь? Разве это еда, если она воняет машиной?

Говард оглядел каменистый берег. Бородач в пижаме вышел на мыс и раскинул руки, будто весь мир хотел обнять.

— Посмотри, как ему хорошо! — попробовал возразить Говард.

— Ну и черт с ним. Детям мы совсем не то обещали. Говард, найди нам песчаный пляж.

— Чтобы дети ели бутерброды с песком? Этого ты хочешь? Если да, рад стараться. Просто мне кажется, что нам и здесь будет отлично. Правда, ребята?

Жалобы близнецов разом смолкли.

— Мама, смотри! — крикнул Джулиус. — Тот дядька какает в море!

Все взгляды обратились на бородача на скале. Спустив полосатые штаны до щиколоток, он присел на корточки, справил нужду в море и подтерся бумагой из рулона, зажатого под мышкой.

На глазах у Уилла пропасть между родителями исчезла. И все из-за недоумка без штанов.

— Ладно, — согласился Говард. — Найду другой пляж.

Поднялся холодный ветер, Джулия повязала волосы шарфом и принялась натирать лосьоном плечи Маркуса.

— Солнца-то нет, — возмущался Маркус, глядя на хмурые тучи и покрываясь гусиной кожей.

— Тише, — прикрикнула Джулия, и Маркуса сменил Джулиус. Прогремел гром.

Намазанные ненужным лосьоном от загара, близнецы понеслись по камням. Но до воды не добежали — скакать по лунному пейзажу было больно.

Говард вылез из машины и бодро зашагал к Джулии, на ходу сворачивая карту.

— Хорошая новость — я нашел песчаный пляж.

— Далеко? — спросила Джулия, заметив щербинку в его победной улыбке.

— Всего в шестидесяти милях.

Проезжавшие мимо автомобилисты, наверное, любовались отважным семейством, спокойно обедавшим на суровом содхэмском берегу, не обращая внимания на крупные капли дождя — предвестники надвигавшейся с запада грозы. И лишь внимательный взгляд заметил бы, что двое взрослых сидят друг к другу спиной.

Джулия начала рисовать по вечерам. На стенах гостиной красовались ее творения. Был здесь и импрессионистский пейзаж Мэйден-Касл с заросшими травой рвами в ветреный день, и вид их домика в Эйвон-Хит, с обшарпанным «моррисом» возле гаража. Сейчас Джулия писала сценку в кафе. Вся обстановка была арабская: причудливая лепнина на стенах, узорная плитка на полу, за столом — мужчина со смазанными чертами, в белом костюме, со стаканом мятного чая.

Рисовала Джулия не от безделья. Она ставила перед собой цель. После поездки в Содхэм она стала стыдиться своей лени. Бедный Говард! Если его заела рутина, не пора ли ей взяться за дело? Он прав — ей нужна работа. Все трое сыновей уже ходят в школу, и ее праздности нет оправданий.

Говард, сидя в кресле, читал биографию американского изобретателя Чарльза Гудьира. [15] Чарльз Гудьир (1800–1860) — американский изобретатель, запатентовал способ вулканизации резины. Но на самом интересном месте, когда Гудьир изобрел вулканизацию резины, Говард отложил книгу, чтобы поделиться важной мыслью.

— Вот что, Джулия. После той кошмарной поездки я задумался.

Джулия подняла на него глаза, во взгляде читалось облегчение.

— Я тоже, милый.

— Зря я наговорил тебе гадостей.

— И я, Говард. Мне так стыдно…

— Что ты, родная, — перебил ее муж, — стыдиться нечего. Вообще-то, если повезет, я скоро сменю работу. Я говорил кое с кем.

— С кем?

— Познакомился с одним американским бизнесменом.

Изумленная Джулия окунула кисть в баночку со скипидаром.

— С американцем? И когда ты собирался мне сказать?

— Я и говорю… Если бы не было ничего определенного, я бы не стал, — объяснил Говард.

— Знаешь, Говард, — сказала Джулия, — тебя расспрашивать — все равно что тянуть кота за яйца!

Говард отвел взгляд. Джулия отчаялась отучить детей ругаться и теперь перенимала их словечки.

— В общем, это американская фирма. И они хотят взять меня инженером-проектировщиком. Такие они, американцы, — прибавил Говард. — Любят все новое, а англичане… водопровод у них наполовину остался еще от римлян!