Джордж Хаген - Ламентации

— Открою тебе секрет, — начал Уилл. — Иногда я представляю, будто я сирота. Будто нет у меня никого на всем белом свете — ни родителей, ни братьев, ни родни. Никто от меня ничего не ждет, не о ком беспокоиться. И в первый миг мне нравится это чувство. Но вдруг начинает казаться, что хуже ничего на свете быть не может. И я радуюсь, что я — это я.

— Да, — отозвалась Роза. — Понимаю.

Снизу кричали близнецы, торопили Уилла. Он подал бабушке руку и повел ее дальше.

— У меня тоже есть секрет, — призналась Роза чуть погодя.

— Какой? — спросил Уилл.

— Я приехала в Америку не только повидаться с семьей, но еще и потому, что мне больше некуда деться. Я истратила все деньги, Уилл. До последнего гроша.

— Ясно, — ответил Уилл. — Тогда оставайся у нас жить.

— Не будут ли твои родители против? — встревожилась Роза.

— За мамой и папой должен кто-то присматривать. Я не могу этим заниматься всю жизнь.

Уилл и Рой повстречались после школы на эстакаде уже в темноте, сгустившейся чернильным пятном. Они лишь поприветствовали друг дружку. Даже не остановились перемолвиться парой слов. Рой спешил к цветочнице, забрать букет для Доун перед началом смены в «Датч Ойл», а к половине девятого собирался забежать за Доун, чтобы вместе пойти на бал.

Уилл махнул на все рукой. В школе только и разговоров было, что о бале, а они с Минной держали свои планы в секрете, напоминали о них друг другу без слов: в школьном коридоре она пробегала пальцами по его ладони.

Возле кладбища Уилл свернул на Дубовую улицу. Снег шапками лежал на памятниках, узорами расписал ажурную ограду. Там, где кончалась Дубовая улица, Пай-Холлоу-роуд три мили вилась среди лесов и пастбищ, пересекала железнодорожные пути, проходила мимо «Датч Ойл», а еще через три мили — мимо загородного клуба «Пай-Холлоу». После обильного снегопада тамошнее поле для гольфа превращалось в отличную санную горку, о которой рассказывал близнецам Говард накануне приезда Розы.

Услышав по радио, что надвигается метель, Говард вспомнил о своем обещании покататься с близнецами на санках и вновь заговорил об этом с Маркусом.

Уилл и Джулия вместе пошли к Фриде. Уилл с Минной собирались на концерт, а Джулия с Фридой — на встречу женского клуба, которую перенесли на пятницу, потому что в четверг Эйв водила сыновей на хор. Шагая по ледяной улице, Джулия нарушила свое обещание молчать о Минне. Ее так и разбирало любопытство.

— Знаешь, я всегда надеялась, что вы подружитесь. Ты с детства рос влюбчивым. Помнишь Рут и Салли?

Уилл хитро улыбнулся:

— Я всех девчонок забываю, стоит подвернуться новой.

— Неправда, и ты сам это знаешь. — Джулия застегнула воротник его армейской куртки. — Прошу, будьте осторожней — дороги ужасные.

Уилл пообещал.

К закату разгулялась настоящая метель. Джулиус позвонил Клео Паппас и пригласил ее после ужина в гости, но она отказалась:

— Меня снегом занесет!

Но Джулиус не унимался:

— Телик посмотрим, журналы полистаем.

Клео хихикнула — ясное дело, к чему он клонит.

— А твой брат будет?

— Куда он денется, — подтвердил Джулиус.

В прихожую из подвала поднялся Маркус, волоча пару ржавых санок.

— Папа ведет нас кататься в загородный клуб «Пай-Холлоу».

— Но Клео обещала прийти!

Маркус возразил, что нельзя подводить папу. Договорились покататься два часа, а к девяти вернуться домой и ждать Клео.

— Бабушка, пойдешь с нами? — спросил Джулиус, укутываясь потеплее.

— Расшибетесь насмерть! — Роза вздрогнула и ушла ставить чай.

В тот момент, когда Говард и близнецы отъезжали от дома, Уилл и Минна садились в автобус. Погода продолжала чудить, меняясь чуть ли не каждые десять минут: то снег сыпал крупой, то небо вдруг очищалось, то начинали падать пушистые хлопья. На дорогах был сплошной гололед. Электричка до Северного Джерси, гремя и посвистывая, мчалась через промерзшие болота, через занесенные снегом пригороды, прямо навстречу метели.

Минна была в черной кожаной куртке, красной бархатной юбке, черных колготках и низких ботинках. С румянами она чуть перестаралась, но ей хотелось, чтобы Уилл весь вечер не сводил с нее глаз, и она добилась своего.

— Ты что? — спросила она в поезде, заметив, что Уилл то и дело поглядывает на нее.

— Ты совсем другая. — Уилл улыбнулся. — Мы знакомы?

Минна сперва взглянула на него испуганно, но через миг на ее губах заиграла ликующая улыбка.

Уилл был в армейской куртке поверх трикотажной рубашки, а джинсы не доставали до стоптанных красных кроссовок на дюйм с лишним. Соломенные волосы падали на плечи. Подросток на пороге взрослой жизни. Он неуклюже возвышался над Минной, долговязый и неловкий, но его опущенные глаза загорались, когда Минна заговаривала с ним, а длинные пальцы переплетались с ее пальцами. Нос у него был длинный, лицо вытянутое, но в глазах Минны его черты были овеяны поэзией. Его спокойная печаль будоражила ей душу, напоминала, что ей тоже неуютно в мире.

На станции Принстон-Джанкшен в поезд сели еще пассажиры, и Минна с тревогой глянула на расписание. Она призналась, что не была нигде севернее Нью-Брансуика, потому что ее мать не любит электричек и боится городского шума.

— Тогда почему тебя тянет путешествовать? — спросил Уилл.

— Просто хочу попасть в Париж, — объяснила Минна. — Побродить по старым улицам и увидеть все то, о чем читала. И конечно, найти отца.

Уиллу подумалось, что хоть он в душе и домосед, но путешествовать вместе с Минной не отказался бы.

Они сами не заметили, как приехали, как очутились на открытой всем ветрам платформе. С неба сыпали уже не хлопья, а легкая снежная пыль. На горизонте мерцал тысячами огней газоперерабатывающий завод — обманчивая красота промышленных окраин.

Уилл и Минна заспешили вдоль перрона вслед за другими тенями, сошедшими с поезда. Впереди, в десяти кварталах, сверкали манящие огни концертного зала.

— Сегодня убираешь корпус А, — распорядился Эдди, когда Кэлвин смахивал с плеч снег в вестибюле корпуса Б.

— Это еще почему? — удивился Кэлвин.

— Нет никого. Я перепоручаю работу. Почистишь туалеты, угу?

Кэлвин рассвирепел:

— Черта с два! Туалеты чистит Рой!

Эдди помотал головой:

— Роя я повысил. Он моет полы. А ты — туалеты.

— Черт возьми, Эдди, я здесь уже два года работаю. У меня стаж больше!

Эдди было не до споров. Уборщицы из Гайаны жили в Трентоне, за пятнадцать миль от «Датч Ойл», и из-за метели пришлось распустить их по домам.

— Гонора у тебя больше, угу? Туалеты за тобой! — рявкнул Эдди.

Кэлвин развернулся, пинком открыл дверь и поплелся в сторону корпуса А.

Спустилась ночь, свет от редких фонарей на склонах окутал поле для гольфа розовой дымкой. Кое-где снег сдуло, обнажилась гора из чистого льда; если съехать с нее на санках — полетишь быстрее ветра!