Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

— Ты мне веришь? — После очередного запоя, супруг обычно клялся завязать с дурной привычкой и стать на путь истинный.

— Верю, что мне остается еще делать?

Еще можно было развестись. Но это экстраординарное решение не приходило в голову. Ира смирилась с окружающим ее ужасом, махнула на себя рукой, превратилась в замученную жизнью пожилую тетку, одетую в вечные джинсы и свитера. «Что есть, то есть, — говорила она себе. — Семейный бюджет скуден, питие и скандалы не закончатся, бесформенное, оплывшее тело не станет стройным; на лице появятся новые морщинки; а вот новых зубов, как и денег на протезирование, не будет никогда. Никогда и не улучшится здоровье и настроение. Низкое давление не поднимется, артрит не исчезнет, в душе навсегда будут царить безнадежность и страх. Работа — тюрьма. Брак — тюрьма. Позади — обиды, впереди — старость, вокруг — тоска и отчаяние!»

В памяти сохранилась встреча Нового Года, то ли накануне новой жизни, то ли за пару лет до того. Корпоративная вечеринка проходила в квартире у шефа. Все пришли нарядные и возбужденные, в ожидании подарков и халявной жратвы. Первые полтора часа стол и в правду, ломился от деликатесов. Потом опустел.

«Мы как с голодного края, — накладывая четвертую порцию крабового салата, думала Ира. Народ вокруг поглощал пищу, словно старался наесться на год вперед и реагировал на потуги руководства организовать веселье лениво. В тот Новый Год шеф превзошел сам себя и организовал аукцион. Лоты были зашифрованы, поэтому, наверно, не особенно возбудили публику. А может быть, сыграли пагубную роль и низкие зарплаты присутствующих. Во всяком случае, с торгов ушел лишь один предмет, при вскрытии оказавшийся палкой сырокопченой колбасы. Все очень смеялись, особенно счастливый обладатель, заплативший тройную цену.

«А почему бы не разыграть вареные яички, пару картофелин или что там еще осталось в холодильнике…» — стелились дальше злые мысли. Настроение было минорное. Болели ноги, суставы сводило, превращая в пытку каждый шаг, сердце точило беспокойство: Толик дома, без надзора, мало ли…

Вечную тревогу растворяло только сытое умиротворенное благодушие «хоть поем вкусно, праздник все-таки…» и почти старушечья благость. Из мягкого кресла было удобно наблюдать за танцующей молодежью, из кухни доносились бодрящие запахи жареного мяса, на видном месте полыхал кремовыми розами праздничный торт. У каждого возраста свои радости. Осознав это, Ира заодно признала и свое полное и окончательное поражение. И ошиблась. Судьба подарила ей шанс.

Первыми рухнули стены служебной тюрьмы.

После очередного категорического требования родного руководства повысить производительность труда, Ира, на удивление спокойная, хотя испуганная — ей пригрозили увольнением — вышла в обед прогуляться. Сентябрьскими золотыми куполами искрились на солнце шапки деревьев, догорало последнее тепло, в душу вкрадывалась тревога: «Кто меня возьмет на работу, мне 47, что я умею?»

— Надо купить газету, почитать о вакансиях.

Новая жизнь началась с маленького, запертого в синюю рамку, прямоугольника объявления, убедительным шрифтом приглашающего в развивающуюся компанию бренд-менеджера. Подавшись порыву, Ира тут же набрала указанный номер и тем же вечером отправилась на собеседование.

— У вас есть опыт работы по специальности? — спросила молодая ухоженная кадровичка.

— Нет, но в объявлении написано: опыт не обязателен.

— Вам 47-мь?

— В объявлении не указаны ограничения по возрасту.

— Кем вы работаете?

— Менеджером по продаже.

— И что получается?

— Конечно.

— Почему тогда хотите уволиться?

Неожиданно для себя Ира призналась:

— Надоело, сил нет, все время одно и то же.

— Вы не любите монотонный труд?

И снова позывы к немотивированной откровенности оказались сильнее благоразумия:

— Терпеть не могу.

— Боюсь, вы нам не подойдете.

Сотрудница отдела кадров полагала, что имеет право судить и рядить. Однако, решение в данной ситуации принималось в инстанциях более высоких, чем скромный кабинет ОК.

— А вы не бойтесь. Я подойду. Я буду классным бренд-менеджером, — неожиданно заявила Ирина.

— Простите? — Кадрочика вскинула надменные брови.

— Да, — впечатала новоявленная хозяйка собственной жизни. — Я умею продавать, разбираюсь в рекламе, умею придумывать и разрабатывать проекты, которые приносят деньги… — Перечень талантов увенчало совсем уже наглое заявление. — Я уверена, что подниму доходы вашей фирмы.

Далеко не все о чем говорила Ирина, было правдой. Но она свято верила в свои слова и очень хотела их реализовать.

— Я уверены, что подниму доходы вашей фирмы, — Ирина почувствовала: собеседница слушает с все большим интересом, и ослепительно улыбнувшись, вкрадчиво проворковала: — Мне нужна эта работа, и ради нее я готова поделиться с вами будущими доходами.

— Если таковые появятся, — последовало уточнение.

— Если таковые появятся, половина моего оклада в первый месяц работы ваша.

— А у вас есть определенные организаторские способности. Да и коммуникативный навык развит неплохо, — все еще сомневаясь, признала кадровичка. — И вопросы вы, очевидно, умеете решать. Доложу-ка, я о вас руководству.

Последнее, оценив по достоинству претендентку на должность, приняло правильное решение. На следующий день Ира уволилась с прежней работы. Это был первый раз, когда она взорвала за собой мосты и шагнула в неизвестность.

Смелость не осталась безнаказанной. Неожиданный поступок выбил из привычной колеи Толика. Он запил в самую неподходящую минуту.

— Мне некогда тобой сейчас заниматься, — попросила Ира. — Мне надо показать чего я стою. Пожалуйста, возьми себя в руки. Дай мне возможность использовать свой шанс.

— Я понимаю, — супруг согласно кивнул, но призыву не внял.

Спустя неделю, измотанная дневной рабочей суетой — компания готовилась к выставке и кошмаром, в который превратил Толик ее вечера, Ира сказала в сердцах, не думая, не планируя перемен. Сказала лишь бы сказать, а вышло, будто приговор объявила многолетнему браку.

— Все! Считай, что я от тебя ушла. Моя жизнь тебя больше не касается.

— Почему? — Дражайшая половина, в тоскливой похмельной скорби, сидящая на кровати, удивилась. Толик привык грешить, привык каяться, привык получать прощение, и не видел оснований для столь радикальных выводов.

— Все! Моя жизнь тебя больше не касается, — повторила Ирина.

Наверное, в этот миг, по комнате пролетал ангел. И не простой, а наделенный властью вершить судьбы и творить чудеса. Услышав категорическое «все», он проникся отчаянием, звучавшим в женском голосе, и сказал «аминь», замкнув, новую цепь причин и следствий. А может быть фраза: «Моя жизнь тебя больше не касается» являлась паролем, открывающим дверь в новую прекрасную, полную чудес реальность? Так или иначе, свершилось невозможное, и клерк в небесной канцелярии переложил личное дело Ирины Лужиной из папки «Текущие» в папку «Новый этап».