Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

Ира возмущенно всплеснула руками:

— Бывают же заразы на белом свете. Ходят, бухтят, мешают своей заумью хорошим людям самодеятельностью заниматься. Знаешь, кто ты? Вре — Дина.

Дианка скривила пренебрежительную гримасу:

— Вместо того чтобы, о, остроумная моя, в слова играться, ты лучше бы сообразила: втроем поднять рекламный бюджет, который лично тебе даст пять тонн невозможно. Физических силенок не хватит.

Дианка, как обычно была права.

— Что же делать? — спросила Ира.

— Помнишь, я тебе рассказывала про формулу успеха: быть + действовать = успех. До сих пор ты все время действовала и сейчас, наконец, подошла к пределу своих физических возможностей. Чтобы сделать новый рывок тебе надо изменить свое «быть», то есть научиться по-новому думать и выйти на новый уровень управления. Ишачить до седьмого пота — это вчерашний день, регресс и полная дурость. Что отрадно, подсознательно ты все понимаешь, потому и не прешь на рожон, не идешь к Рязанову, а выжидаешь и накапливаешь силенки.

— Какая ты у меня умная.

— Поверить в твои сказки про субординацию и главбухов могла лишь клиническая идиотка.

Ира улыбнулась. Хорошо, что у нее есть Дианка. Подруга подмигнула в ответ:

— Менеджер стоит ровно столько, сколько может поднять денег без надрыва и истерик. Ты сейчас стоишь полторы штуки. Хочешь больше — накапливай ресурсы. Расти, в общем.

Один из важнейших ресурсов для развития — это информация. После разговора с Дианой Ира затеяла небольшое расследование, и многое для себя прояснила. Ей рассказали: для Василия Иванович журнал — игрушка, утеха честолюбия, возможность в кругу приятелей таких же крупных промышленников похвастаться глянцевыми страницами и словом «издатель». Как бизнес — даже при максимальных доходах — проект Рязанова не интересует, не его это масштаб. Разговор с Дианой о толковом руководите отдела рекламы, и часовая аудиенция, коей удостоилась Ирина, объяснялись единственной причиной. Рязанов накануне оплатил счета журнала, поэтому особенно остро негодовал по поводу своего единственного убыточного проекта. Остальные шли на «ура» и вывести свое детище «в люди» (то есть, как минимум закрыть вопрос с с помощью Ирины желаемое, Рязанов успокоился и потерял к журналу всяческий интерес.

Это было плохо, так как лишало план стратегической перспективы. Но на тактическом уровне за журнал можно было еще побороться.

Толстое в сто двадцать страниц глянцевое издание, напечатанное на дорогой бумаге, богато иллюстрированное фотографиями, отражая амбиции своего создателя, стоило в производстве безумных денег и, априори не могло быть доходным. Чтобы журнал приносил прибыль, требовалось удешевить печать, уменьшить бюджет, снизить налоговое бремя и, главное, провести серию мероприятий по продвижению. В докладной записке, которую Рубаняк так благополучно «зарубил», Ира расписала все: причины неудач, способы выхода из кризиса, необходимые финансовые затраты, сроки окупаемости. Она не учла одного — полного безразличия руководителей к судьбе проекта.

Но и эта проблема, по зрелому размышлению, обрела свое решение.

Озарение настигло Иру через неделю после «гнусного предложения». Дело было вечером, по телевизору шел фильм, кто-то в кого-то стрелял, кто-то с кем-то целовался. Суета, в которой герои решали свои проблемы, помогла сложить собственные два и два

«Неужели честолюбивый Рубаняк откажется от еще одной медали? Он ведь коллекционирует достижения. А раз так надо, чтобы он возглавил перемены. В качестве лидера он сумеет убедить Василия Ивановича, что журналы бывают, не только парадно-выходными, но и рабочими. Мне надо договориться с Севой».

О чем конкретно следует договариваться с Рубаняком, Ира не рискнула рассказать даже Диане. Подруга бы точно ее остановила. Она бы заявила:

— Ирка, ты рехнулась.

И была бы права, как никогда. План был немножко (или множко!) безумным. А навязчивое желание реализовать его своей неотступностью навевало подозрения совсем дурного толка.

— Ты же умная баба, — И тут бы подруга не ошиблась. Только не заурядный ум мог трансформировать «гнусное» предложение Севы в контрпредложение еще более наглого характера: сочетаться законным браком и трудиться на общий карман.

— Вряд ли это входит в планы твоего директора, — Воображаемая Диана тщательно подбирала слова, стараясь не называть вещи своими именами.

— Девчонки считают, что он ко мне неравнодушен, — парировала Ира.

— Не вижу связи.

— Я хочу, чтобы он поддержал мои проекты. Если Рубаняк согласится, я убью одним выстрелом двух зайцев: выйду замуж и заработаю денег.

— Третьим зайцем окажешься ты сама.

— Девчонки говорят, Сева — нормальный мужик.

— Не желаю слушать про твоих девчонок.

— Он мне и самой нравится, особенно в белом костюме.

— Причем тут костюм? Ируся, я не настаиваю, но ты немного не адекватна. Может не стоит торопиться?

— Я все обдумала и решила.

Ход мыслей отличала редкая логика: «Я живу в мире иллюзий. Жду принца и теряю время. Сева, конечно, кобель, и ему от меня надо одно — секс. Но он холостяк, а, значит, у наших отношений вполне возможна перспектива. Раз так, я стану его любовницей. И не буду корчить из себя жертву».

Возможно, в другое время Ира рассудила бы иначе. Но две недели назад завершился странный роман с Николаем. В выходные сходила на два свидания. На первом стокилограммовый «метр в кепке» не дал сказать и слова, с подробностями (делающими честь его памяти) поведал о туристическом походе, в который он ходил в девятом классе. Со второго, Ира ушла хромая. Согласилась сходить с безработным юристом на каток и там со всей дури шлепнулась на пятую точку.

В общем, жизнь виделась в унылом сером цвете. Связь с Севой не делала ее лучше. Но, чем черт не шутит, могла стать началом чего-то нового и хорошего.

Вероятность такого исхода была высокой. Минимум 50 %. Но, так или иначе, попробовать стоило. Хотя бы для того, чтобы не жалеть позже об упущенной возможности.

Три дня Ирина собиралась с духом. На четвертый явилась без приглашения в кабинет Рубаняка:

— Всеволод Петрович, нам следует поговорить. Давайте, встретимся в приватной обстановке, в кафе, например. Завтра вечером вы свободны?

Сологуб опешил. Брови поползли вверх, сминая кожу лба в складки.

— Завтра я занят, — протянул весомо.

— А послезавтра?

Снова движение бровей отразило немереное удивление директора.

— И послезавтра занят.

Ира расплылась в своей самой очаровательной улыбке. Паразит Рубаняк проверял серьезность ее намерений или испытывал терпение? «Убить тебя мало», — подумала, чертыхаясь. Вслух же выдала игривое: