Стив Мартин - Продавщица

Но в тот вечер голос не раздается, и она потихоньку собирается и уходит из бара.

Голос раздастся во вторник.

Мирабель пробуждается навстречу ясному лос-анджелесскому дню, в воздухе которого разлита льдисто-голубая прохлада. От ее квартиры открывается вид на море и на горы, но для того, чтобы это увидеть, приходится выглянуть за дверь. Она кормит кошек, пьет свое зелье, надевает свое лучшее белье, хотя вряд ли кому-то удастся его сегодня увидеть, разве что в раздевалке. Воскресенье прошло мило, потому что ее подруги Локи и Дель Рей наконец-то перезвонили и пригласили ее перекусить в одном из уличных кафе на Вестерн. Они сплетничали и болтали о мужчинах в своей жизни, о том, кто голубой и кто нет, о том, кто торчок и кто бабник, и Мирабель попотчевала их историей с Джереми. Локи и Дель Рей — судя по именам, их родители явно не думали, что девочки когда-то подрастут, — рассказали похожие истории, и все трое хохотали до слез. Это взбодрило Мирабель, потому что она почувствовала себя нормальной девушкой, как все. Но возвращаясь домой в тот вечер, она думала, не предала ли она, пускай и чуть-чуть, Джереми, ибо в глубине души она верила — он не стал бы рассказывать об их злоключениях парням за обедом. Эта маленькая мысль стала маленьким основанием для маленького раскаяния перед Джереми, благодаря чему он стал ей немного нравиться, хоть и совсем чуть-чуть.

День в «Нимане» из-за того, что предстоит интересный вечер в компании подружек, тянется особенно медленно. На вечер приходится арт-прогулка — все галереи Лос-Анджелеса открыты и предлагают «вино» в пластмассовых стаканчиках. Большинство местных художников засветятся сегодня не в одной, так в другой галерее. Собственный талант Мирабель к рисованию придает ей уверенности и раскованности в этом обществе, а то, что она недавно вывесила несколько работ в местной галерее, ставит ее вровень со всеми.

Наконец-то — шесть часов. Сегодняшнее дефиле мимо косметики-парфюмерии представляет особый интерес для Мирабель. По случаю понедельника покупателей нет, и все продавщицы стоят без дела. Мирабель замечает, что в движении парфюмерные нимфы выглядят резвыми и оживленными, но когда они неподвижны, их лица становятся пустыми и застылыми — это Барби-истуканы острова Пасхи. Затем она вызволяет свой пикап из темницы подземного гаража, врубает четвертую скорость, проносится по бульвару Беверли и прибывает домой через семнадцать минут.

В восемь минут восьмого она появляется в галерее «Бентли» на Робертсон-авеню, где должна встретиться с Локи и Дель Рей. Местечко не набито битком, но по крайней мере, народа хватает, чтобы всем приходилось повышать голос — и оттого кажется, что происходит какое-то событие. На Мирабель — узкая темно-синяя юбка до колена, туфли на низком каблуке и нарядный белый свитер, который выгодно контрастирует с каштаново-русыми, просто постриженными волосами. Локи и Дель Рей еще нет, закрадывается тревожная мысль, что и не будет. Они уже не раз бросали ее одну. Поскольку Мирабель никогда не показывает вида, предполагается, что она не огорчена, и Локи с Дель Рей не приходит в голову, что они ею подло пренебрегли. Взяв пластиковый стаканчик с вином, она принимается за то, что обычно делает на вернисажах, и это престранное занятие выделяет ее из прочей публики. Начинает смотреть картины. Превосходная маскировка. Стаканчик в руках диктует позу, и не приходится думать, куда девать руки, а картины на стенах дают повод на чем-то сосредоточиться в ожидании Локи и Дель Рей.

Двадцать минут спустя, девушки появляются, умыкают Мирабель и отправляются за два квартала в «Огонь», галерею авангардную — по крайней мере все ее таковой считают. На этом вернисаже сильнее праздничная атмосфера, чего всем и хочется, и некоторые празднующие даже вылились на улицу. Для Локи и Дель Рей это разминочная вечеринка перед их конечной целью — галерей «Рейнальдо». «Рейнальдо» представляет художников дорогих, она расположена в сердце Беверли-Хиллз и для заполнения ее вернисажей требуются самые миловидные девушки и самые авторитетные люди. Подкрепившись алкоголем в «Огне» — они знают, что бар в «Рейнальдо» недосягаем, — девушки едут в Беверли-Хиллз, паркуют и запирают машины и через бульвар Голливуд переходят к галерее. Протолкавшись и пролавировав через толпу, они оказываются у центра событий. На этой вечеринке нужен ограничитель громкости, но таковой отсутствует, и всем приходится напрягаться, чтобы расслышать друг друга, если, конечно, они не говорят одновременно. Локи и Дель Рей решаются все же на штурм осажденного бара, и сперва Мирабель держится неподалеку, но постепенно сутолока разделяет их, и она оказывается в свободной узкой колее, которая отделяет толпу от картин. Но на этот раз она не столько сосредоточена на картинах, сколько на людях и на том, что происходит в зале. В море черных платьев она единственная одета во что-то цветное, она же едва ли не единственная, на ком почти нет макияжа, не исключая и мужчин. Ее глаза обшаривают комнату и натыкаются на нескольких знаменитостей, одетых по последней моде а-ля странник-кочевник, и на нескольких чрезвычайно привлекательных мужчин, которые выучились производить очень соблазнительное впечатление, что из них выйдут преданные отцы.

Один из них в особенности занимает ее внимание — тот, что как будто не подозревает о своей привлекательности, этакий слегка растерянный и по-настоящему ищущий художник, про себя она так его и называет: Художник/Герой. Увидев, что он заметил, как она его разглядывает, Мирабель искусно переводит взгляд в сторону, и там видит абсолютную противоположность этому благолепному сиянию. Лиза. Лиза — одна из косметических девушек «Нимана», и Мирабель невольно вскидывается. Что Лиза делает здесь? Этой девушке не место на вернисаже. Здесь территория Мирабель, здесь мало иметь бросовый аттестат средней школы. Но Лиза на своей территории и вот почему. Лизе тридцать два, она из тех, кого именуют красавицами. У нее бледные рыжие волосы, которые ниспадают свободными локонами, и бледная кожа, не знающая солнца. Она стройна, у нес овальное лицо, у нее отличной формы ноги, обольстительно вправленные в туфли на высоком каблуке. Ее груди, пусть и преувеличенные, вздымаются над вырезом платья и манят к себе, успешно скрывая секрет своей искусственности. У нее сияющий вид — качество, которым Мирабель может похвастаться лишь в особых случаях.

Лиза носит высокий каблук даже в обеденный перерыв. Она вообще наряжается по поводу и без повода, поскольку убеждена, что без фурора, который производит ее гардероб, ей не удастся понравиться ни одному мужчине. Она обманывает себя, считая, что некоторым образом делает карьеру, не без секса устанавливая важные контакты с преуспевающими мужчинами. Мужчины ей подыгрывают. Они думают, что нравятся ей, что ее сладкие умелые руки — нечто не покупное. Эти мужчины позволяют ей чувствовать себя интересной. В конце концов, разве они не ловят каждое ее слово? Она считает, что лишь в совершенстве тела своего может быть любима, и ее диета сосредоточена на пяти воображаемых фунтах, которые отделяют ее от совершенства. Этот пунктик не подлежит обсуждению. Никакие убеждения, даже со стороны самых искренних любовников ее не поколеблют. Веселье, с точки зрения Лизы, — это пойти в бар и дразнить образованных мужчин своей мнимой доступностью. Развлечение — это распущенность, чем больше человек набьется в «мерседес» едущий на вечеринку на холмы, тем неоспоримее доказательство того, что она оттягивается. В свои тридцать два Лиза не ведает, что настанет сорок, и она не готова к тому времени, когда нужно будет действительно что-то знать, чтобы заставить людей себя выслушать. Ее крест в том, что мужчины, которых она манит своим внешним оснащением, воспринимают ее только примитивной областью мозга, той, что в детстве заставляла их тянуться к блестящим погремушкам. Немолодые мужчины, ищущие игрушку, и зеленые юнцы, движимые гормонами, забираются в эти области гораздо легче, чем трезво мыслящие мужчины под тридцать и чуть за тридцать, которые ищут себе жену.