Эмманюэль Роблес - Это называется зарей

— Виа Реджина-Элена. Третий дом слева, не доходя площади.

— Мы с вами вместе выпьем по стаканчику.

— До завтра.

— До завтра, доктор.

Он отошел и с удвоенной силой стал обхаживать Сильвану, которая внимательно смотрела на Валерио. Анджела с отцом сели в другом углу, возле окна, откуда был виден весь порт.

— Кто это? — спросил Латанса.

— Один журналист.

— Он, наверное, приехал из-за этой истории с несчастным Гордзоне?

— Да.

— Я его, кажется, знаю. Его зовут Казалле или что-то в этом роде.

— Казелла.

— Ну, конечно, Казелла. Имя известное!

— Я читала его репортажи в «Ла Стампа», — сказала Анджела своим голоском маленькой девочки.

— Сейчас он работает для «Оджи», — заметил Валерио. — Протянув руку, он взял чашку и неторопливо выпил глоток, пытаясь скрыть волнение.

— Так расскажите же нам об этом гнусном преступлении! — сказал Латанса. — Бедный Гордзоне! Я хорошо его знал. Конечно, он был не ангел, и все-таки не такой уж плохой человек. Мне известно, что в делах он не всегда был честен, а главное, умудрялся обирать лучших своих друзей. Но тем не менее… Такой конец… Я читал все это, плачевная история.

— Жена его очень милая женщина, — сказала Анджела.

— Да.

— А убийцу так и не нашли?

— Нет.

— Говорят, — заметила Анджела, — будто бы он прячется в самой Салине. Я читала об этом позавчера, уж не помню, в какой газете.

— Да, похоже, что так.

— Он заслуживает веревки, — сурово сказал Латанса, погладив рукой свой гладкий череп.

— Можно мне закурить, дорогой? — спросила Анджела, доставая сигарету.

— Ну, разумеется! — сказал Латанса. — В этом нет ничего плохого.

— Дело не в этом, — молвила Анджела. — Луиджи уверяет, что не может целовать меня, если я курила, ему тогда кажется, будто он целует мужчину.

— Что за бред! — со смехом воскликнул Латанса. — Кури, моя дорогая. Ты так натерпелась за эти четыре месяца. Все медики палачи.

Анджела с нежной улыбкой смотрела на Валерио.

— Мне и правда можно? — спросила она. — Правда?

— Ну, конечно, — проворчал Валерио.

— Ты прелесть, — сказала она, делая первую затяжку.

Латанса бросил взгляд в сторону Казеллы и Сильваны.

— Это его жена? — спросил он.

— Любовница Гордзоне.

— О! — молвила Анджела, тотчас наклонившись, чтобы получше разглядеть ее.

Казелла разглагольствовал, размахивая руками.

— Она красивая, — заметил Латанса.

— Но госпожа Гордзоне тоже очаровательна. Понять не могу, зачем он изменял ей, — обиженным тоном сказала Анджела.

— Ба! — ответил Латанса. — Любитель удовольствий. Ведь у него было огромное состояние?

— Да.

— И говорят, будто он хотел подцепить жену того типа, который убил его?

— Это не совсем так.

— Неважно. Наверняка тут что-то в этом роде.

— Нет. Сандро и его жена были очень дружной парой. Они по-настоящему любили друг друга. А Гордзоне с самого начала мучил их, проявлял жестокость, был к ним несправедлив. После смерти жены Сандро…

Он умолк. Ему вдруг показалось, будто он снова очутился перед тем самым часовым, который в темноте у входа в лагерь Бардиа обстрелял его. Солдат велел ему идти вперед, а в пятнадцати метрах, возможно испугавшись, выпустил в него автоматную очередь, но не задел. Момент был похожий. Осторожное продвижение в ночи и притаившаяся в молчании опасность. Все его нервы напряглись до предела. Латанса не шевелился. Его большие глаза пристально смотрели на Валерио.

— И этот мерзавец Сандро — его ведь зовут Сандро? — убил Гордзоне, — закончил Латанса. — А полиция не может его найти. Конечно, кто-то прячет его. Находятся же люди, которые прячут этого прохвоста.

— Он совершил убийство в минуту отчаяния.

— С отчаяния или нет, но он ведь убил человека.

— Если бы он пришел ко мне, я бы его спрятал, — возразил Валерио, вцепившись руками в подлокотники кресла.

Латанса пожал плечами.

— Ты с ума сошел, Луиджи, — сказала Анджела. — При одной мысли, что этот преступник находится в Салине, меня бросает в дрожь. Ах, если бы его арестовали прямо сейчас, сразу после нашего приезда!

— Мой зять, как всегда, благороден и немножко донкихотствует! — усмехнулся Латанса, погасив в пепельнице свою сигарету.

Он опустил голову и потому не заметил взгляда, который бросил на него Валерио. Но Анджела поймала этот взгляд и с живостью сказала:

— Ради Бога, перестаньте говорить об этом. Луиджи, Дельфина по-прежнему работает у тебя?

— Да.

— Надеюсь, она хорошо ухаживала за тобой, пока меня не было?

— Отменно, — сухо ответил Валерио.

Его тон не понравился Латансе, он встал и довольно сердито сказал:

— Пожалуй, нам пора уходить.

В Салину они прибыли около половины пятого, стоявшая жара предвещала грядущей ночью сильную грозу. У мыса горизонт заволокло стеной грязных облаков, разъедавших золотисто-зеленое небо. Тонкая голубоватая пыль размыла очертания маленьких домишек, громоздившихся на холме Красного мыса, походившего на огромную колонию полипов, испещренную дырами, переливающуюся какими-то бликами, омытую теплыми водами вечера. На улицах торговцы рыбой издавали протяжные пронзительные крики. Над берегом там и сям поднимался дымок. На виа Реджина-Элена звонок в кинотеатре «Империал» неустанно возвещал: «Бетт Дейвис, „L’Ambiziosa“ — Trionfo assoluto!» [28] «Гордячка» — небывалый триумф! (итал.) Близилось начало первого сеанса. Дельфина пожелала дождаться хозяев. Она нашла свою госпожу «пополневшей и хорошо отдохнувшей». К доктору приходили разные люди. Она записала адреса. Почта была невелика: медицинские брошюры, рекламные каталоги и одно письмо. Валерио тотчас проверил: письмо было от Пьетро. Оно состояло всего из нескольких слов: «Дорогой доктор, я приду со своим двоюродным братом в воскресенье вечером. С приветом, П.». Однако письмо пришло не по почте. Валерио с облегчением отметил, что его просто бросили в почтовый ящик, и вернее всего, эту заботу взяла на себя сестра Пьетро.

Перед тем как уйти с визитами к больным, Валерио предупредил Латансу, что спать он будет в маленькой гостиной, где Дельфина приготовит ему постель.

— Не стоит затевать столько хлопот, — сказал Латанса. — Я вполне могу переночевать наверху, в бывшей комнате служанки.

— Это невозможно, — возразил Валерио. — Она непригодна для жилья. Там теперь чулан.

— До встречи.

Когда около восьми часов Валерио возвращался домой, город уже окутала густая мгла. Пошел сильный, холодный дождь. Из Кальяри поднимался первый шахтерский грузовик, неистово громыхая пустым кузовом. Его огромные фары осветили мокрые мостовые, пустынные тротуары. Вдоль мертвых фасадов бродили собаки. Откуда-то издалека, далекого далека, доносились веселые звуки танцевальной музыки, приглушенные и казавшиеся такими необычными, словно вокруг расстилался разрушенный город. Едва переступив порог, Валерио инстинктивно почувствовал, что все переменилось. Дельфина ушла. Анджела принимала ванну. Латанса ходил взад и вперед по гостиной. Услыхав, как вошел Валерио, он появился спиной к свету, огромный, несущий угрозу. От падавшего сзади света лампы его голый череп блестел, создавая ему что-то вроде светлого ореола.