Эмманюэль Роблес - Это называется зарей

Она повернулась к отцу, тот обнял ее, и она заплакала у него на плече, всхлипывая, точно ребенок.

— Анджела… — сказал Валерио.

— Мы уедем сейчас же, — шепнул Латанса на ухо дочери, не спуская при этом глаз с Валерио. — Решено, моя дорогая. Завтра мы будем в Неаполе.

— Анджела, ты не можешь понять!.. — снова заговорил Валерио со смятением в душе.

Но Латанса уже ласково уводил за собой молодую женщину.

— Быстрее собирайся, — сказал он.

Как только она ушла, он обратился к доктору холодным, решительным тоном:

— Мы возьмем вашу машину. Я оставлю ее в гараже отеля «Торино». Вы заберете ее завтра.

Он провел рукой по подбородку.

— Ваше соображение верно. Наш отъезд может возбудить подозрения у полиции. Вам следует сказать, что вы решили покинуть Салину и поселиться в Неаполе из-за состояния здоровья вашей жены. Что она уехала со мной, чтобы заняться подготовкой к вашему переезду.

И, направляясь к двери, добавил:

— Надеюсь, вы без сожалений избавитесь от своего опасного друга. Если до его отъезда хоть что-нибудь произойдет, — согласитесь, в такой момент Анджеле лучше быть со мной.

Судя по всему, он был вполне доволен тем, как его дочь отнеслась к случившемуся. Приступ отчаяния оказался не слишком сильным.

— Желаю, чтобы все у вас прошло благополучно, — сказал он, подняв руку. — Приезжайте к нам как можно скорее, хорошо?

И так как Валерио безмолвствовал, он настойчиво повторил:

— Хорошо?

Почувствовал ли он вдруг, что эта сцена может иметь непредсказуемые последствия? Что с таким странным человеком, как Валерио, эта разлука — кто знает? — могла стать окончательной?

В его взгляде сквозила смутная тревога.

— Ну, разумеется, — проворчал доктор.

— Ладно. Пойду собирать чемоданы…

Оставшись один, Валерио взглянул на портрет ребенка, который в своей рамочке по-прежнему улыбался ему с таинственной грустью. Вокруг него простиралась пустыня, обширное поле бедствия. Вернется ли когда-нибудь покой? Он слышал, как от ветра потрескивают жалюзи. Но не решался пошевелиться. Ведь стоит ему шелохнуться, и этот каменный панцирь может рухнуть. К тому же он чувствовал, что все равно не в силах преодолеть свое оцепенение. Время бежало, уходя, словно вода в песок. Над головой он слышал шаги Анджелы, она бродила по комнате взад и вперед. Анджела складывала свое белье, то самое нежное белье, которое она приготовила для праздника этой первой ночи. А на чердаке, вытянувшись на кровати, лежал Сандро. Сандро, который наверняка прислушивался к необычным шумам в доме. Затем в коридоре раздались тяжелые шаги Латансы. Валерио услыхал, как он открывает капот машины, стоявшей у тротуара перед въездом в гараж. Стало быть, это правда. Все это — правда. Анджела сейчас уедет. Но он не может позволить ей уехать вот так! Не может позволить ей уехать и не узнать того, что на деле означает этот отъезд!

Он бросился в гостиную. Анджела спускалась по лестнице. Она надела шляпу и толстое коричневое пальто. Он подошел к ней. Лампочка над ними освещала личико Анджелы, ясное и чистое, но хранившее обиженное выражение. Она старательно напудрилась.

— Мне лучше уехать, — торопливо сказала она. — Я должна подумать. Должна разобраться в себе.

Порыв ветра метнул на порог сноп дождя.

— Могли бы и поцеловаться! — послышался голос Латансы.

Он наблюдал за ними, высунувшись из машины, но не отнимая рук от руля.

Анджела с удрученным видом подняла глаза на мужа. Они обменялись торопливым поцелуем.

Затем она протянула ему руку, которую он на мгновение задержал в своей. Рука ее была холодной, безжизненной.

— Анджела!

— Нет, — сказала она. — Мне лучше уехать… Я тебе напишу.

И добавила с некоторой робостью:

— Мы скоро увидимся.

Неужели она не догадывалась, что все кончено, кончено навсегда? Что речь не о последнем шансе Сандро, а совсем о другом?

И так как Валерио глядел на нее со смущавшей ее, видимо, настойчивостью, она прошептала, опустив голову:

— До свидания, Луиджи.

Валерио ничего не ответил. Она уже садилась в машину рядом с отцом, на властное лицо которого как-то странно падал зеленый отблеск от циферблата часов. Вдоль улицы блестели окна. Машина рванулась, нырнув в густую тьму мрака, тут же поглотившего ее. В самый последний момент Анджела даже не дрогнула. Она застыла с неподвижным взглядом, с видом обиженной маленькой девочки. Только Латанса махнул ему на прощанье рукой.

Валерио медленно закрыл дверь.

Вскоре после этого он поднялся к Сандро.

Прежде чем повернуть ключ в замке, он представил себе тестя, приложившего ухо к двери, и почувствовал еще большее ожесточение против него.

— Это я, — сказал он, входя.

Он включил свет. Сандро слегка поднялся на кровати.

— Кто-то приходил, доктор, — сказал он тягучим голосом.

— Я знаю.

— Сначала я подумал, что это вы, и встал. Пружины заскрипели.

— Это неважно.

Вся провизия, почти нетронутая, лежала на столе.

— Ты ничего не ел.

— Я не голоден.

— Я получил письмо от Пьетро. Послезавтра, если позволит погода, ты сможешь уехать.

Равнодушно встретив эту новость, Сандро встал и сел возле шкафа. Отросшая борода старила его. Ногти его стали длинными и грязными. Лепешки грязи засохли на матерчатых туфлях и на штанинах брюк.

— Этой ночью я не стану запирать дверь, — сказал Валерио. — Мне надо уйти, ты останешься один. Спустись в ванную.

Он умолк на мгновение, слушая, как бежит по черепицам вода, клокочет в сточных трубах. Сандро наблюдал за ним из своего угла.

— Мы отправимся на берег глубокой ночью. Пьетро будет вместе с нами. Надо только условиться с двоюродным братом о месте и часе. Я дам тебе письмо к моему другу в Тунисе. Если хоть немного повезет, то мы, приложив старания и соблюдая осторожность, одолеем все трудности.

Лицо Сандро ничего не выражало. Валерио вздохнул. В комнате дурно пахло открытыми консервами. На потолке широкое пятно подтека напоминало свернувшуюся клубочком кошку.

— Кто приходил сюда? — как будто без особого интереса спросил Сандро.

— Мой тесть. Не беспокойся.

Согнув спину и положив локти на колени, Сандро невозмутимо ответил:

— Я и не беспокоюсь. Я услыхал шум разговора. Прислушался. Мне показалось, что речь шла обо мне.

— Речь шла о тебе. Но это неважно…

— Неважно для кого?

— Оставь, — нетерпеливо сказал Валерио.

Сандро не сводил с него глаз. На его заросшем лице лихорадочно блестели печальные глаза.

— Ваша жена тоже была здесь?

— Да.

— Она приехала сегодня после полудня?

— Да.

В этот момент Валерио услыхал шум машины, проезжавшей по улице и как будто притормозившей. Он жадно вслушивался, но шум возобновился и затерялся вдалеке.