Ольга Токарчук - Дом дневной, дом ночной

Основателем города был Тунчиль, который занимался ковкой ножей, а потому и прозвали его Мессершмидт [41] Буквально «кузнец, кующий ножи» (нем.). . Он изготовлял ножи для убийства, срезания волос, выделки шкур, шинковки капусты, раскроя ремней из кожи, метки деревьев, подлежащих срубке, и даже для вырезывания фигурок и украшений из дерева. Это была хорошая профессия, и все уважали Тунчиля Мессершмидта. Но в селе, где он жил, таких было двое. Еще один кузнец умел делать то же самое, что и Тунчиль. Поскольку Тунчиль был помоложе, он купил лошадь и погрузил все свои пожитки на подводу. Были там инструменты, точильный круг, сундук с одеждой, пара горшков, шкуры и войлочные полости, чтобы прикрываться во время сна, а также его женщина с животом до подбородка.

По другую сторону гор лежали плодородные долины, богатые леса, полные таких гигантских елей, что своими верхушками они царапали с исподу небесную гладь. Между этими лесами втиснулись деревни. И в какой-нибудь из них наверняка недоставало Ножовщиков, а потому Тунчиль на своей подводе двинулся прямиком на полуденное солнце. Они колесили несколько дней по лесным дорогам, и вот на одном из привалов возле ручья женщина Тунчиля разродилась. Самым лучшим своим ножом кузнец перерезал пуповину, но под утро жена умерла, не проронив ни слова, а вслед за ней и младенец. Тунчиль от отчаяния пинал ногой стволы деревьев и вопил от бешенства и горя. «Почто я, дурень, сорвался с места? Почто поперся в чужой мир? Где я теперь похороню жену? В лесу, как зверя?» Выпряженная лошадь поглядывала на него с поникшей головой. На крик Тунчиля пришли дровосеки, которые неподалеку рубили деревья, — они и помогли ему похоронить умерших.

Тунчиль уперся, что останется у могилы. Сколотил себе деревянную хибару и теперь ждал, когда явится ему какой-нибудь ангел и скажет, что делать дальше. Но к нему раз в несколько дней приходили одни дровосеки и восхищались его ножами. Иногда они приносили ему чего-нибудь поесть. Он обменял у них нож на топор и сам вырубал деревья вокруг своего жилища, лошадь приспособил для выкорчевывания пней, а расчищенный клочок земли обнес частоколом. По ночам он слышал вой волков, когда они стаями переправлялись через горы, но страха не испытывал. До наступления зимы Тунчиль отправился в свое прежнее село навестить родню. Поведал им, мол, так и так. Еще он сказал: «Мне нужна собака и новая женщина». Но первую зиму кузнец провел в одиночестве, хотя это стоило ему немало сил. Он все время рубил деревья, чтобы не замерзнуть, а потом расставлял силки на тощих зайцев и косулей. Весной родичи доставили ему то, что он просил. Женщина по имени Дорота была худенькая, невзрачная и молчаливая. Тунчиль испугался, что никогда не сможет ее полюбить, но со временем они сблизились. Зато собака выросла и стала незаменимым другом. Она была быстрой и сильной, умела сама охотиться, и Тунчиль, когда шел в лес, чувствовал себя рядом с ней в полной безопасности.

Вы только взгляните, как все начинается с одного человека. У Тунчиля что ни год рождались дети, и он построил с помощью дровосеков новый дом. Они с женой превратили весь склон горы в плодородное поле. Возле ручья сеяли гречиху и овес. Дровосеки поставили неподалеку себе хаты, привезли в них женщин. Когда Тунчиль состарился, долина вдоль ручья превратилась в небольшое селение, которое назвали Новая Вырубка.

За все это долгое время с Тунчилем раз приключилось нечто удивительное. Посреди свежей вырубки, по другую сторону ручья, он заметил одно дерево, про которое, видать, забыли топоры. Из любопытства он подошел поближе и стал его рассматривать. Это была ель, могучая, высокая и прямая; такая, какие идут на постройку домов. Он обошел ее вокруг и увидел, что в кору врос железный вроде бы предмет, поблескивающий, как отполированный клинок. Сначала он потрогал его пальцем, потом попытался поддеть ногтем, затем палкой и, наконец, одним из своих ножей. Но это ничего не дало. Твердое тело дерева крепко держало предмет в себе. Похоже, металл и дерево срослись: их ни в какую не удавалось разделить. Тунчиль подумал: вот оно — знамение, хоть и не явился никакой ангел и не указал места своим лучезарным перстом, но и так уже ясно, где возводить храм. Он пошел к соседям, и они сообща срубили величавую ель. Ночью кузнецу удалось извлечь из дерева таинственный предмет. Это был нож, но не такой, какие делал Тунчиль. Другой. Его лезвие было несравненно более гладким, почти столь же гладким, как зеркало, — в нем отражалось ночное небо. Выбитая на нем крохотная цепочка знаков мало чем, однако, сумела Тунчилю помочь — кузнецу были неведомы иные узоры, кроме следов волков, зайцев и потрясающих форм снежинок. Однако не дерево было важным и даже не этот нож, а место, которое таким образом само о себе возвестило. И потому мужики, собравшись, обозначили на земле прямоугольник и решили построить здесь церковь.

Много, очень много лет спустя, когда Тунчиль уже был столь стар, что все путалось в голове, кузнец задумывался, правда ли, что то дерево росло именно там, может, он видел дерево с воткнутым в ствол ножом еще ребенком совсем в другом месте, а может быть, приснилось, потому что сны у него были всегда четкие и яркие, как лезвие ножа. Он наказал похоронить себя со своей находкой, сталь которой в отличие от Тунчиля не старела. А еще незадолго до его смерти какой-то грамотей сжалился и прочитал ему цепочку крохотных знаков: на клинке было написано SOLINGEN. Слово это никому ни о чем не говорило.

Прошли столетия, и один учитель новорудской гимназии прислал письмо в городской совет с предложением поставить памятник Основателю, но поскольку вся эта история так же, как и большая часть истории самого города происходила, когда на тамошних землях был другой язык, петицию обошли вниманием, и все кануло в Лету.

У Ножовщиков было только одно космологическое видение: Машина Спасения. Они рисовали ее на стенах своих домов, вырезали на рукоятках ножей, их немногочисленные дети, слушая рассказы взрослых, чертили ее палочкой на песке. Ножовщики пели о ней в своих заунывных псалмах, столь странных и печальных, что лишь они сами могли их слушать.

Космическим орудием спасения является вращательное движение; и то могучее, что направляет по орбитам далекие планеты, зодиакальные созвездия и всю вселенную, но и то малое, присущее творениям рук человеческих: мельничным жерновам, кривошипам, часам, колесам телег, гончарным кругам, пестику для растирания мака. А также самое крохотное, ощутимое во всех мельчайших частицах, из которых складывается мир.

Я бы описала это так: солнце, приведенное во вращательное движение в начале всех времен, — это гигантский пылесос, он засасывает свет из материи, подает его на орбиты планет и на огромные водяные колеса Зодиака. А с них тем же движением свет посылается выше, к границам всего мира, откуда он и поступает к нам.