Энн Ветемаа - Моя очень сладкая жизнь, или Марципановый мастер

И мне вспомнились мудрые слова нашего директора школы, эстонца из России: "Товарищи учащиеся! Следите за собой так же усердно, как за другими! Иногда найти идеологического урода в себе бывает куда труднее, чем в своем лучшем друге!" Думаю, что эту мысль он позаимствовал из высказываний теперь уже покойного великого вождя и учителя.

Я сообразил, что мне только и остается, что бежать обратно, туда, где я оставил свои скульптурки. Ведь они должны быть там! Было бы здорово, если б их никто еще не видел. Потому что, увидев их, относительно меня примут решение, которое мне уже заранее известно… Которое может нанести непоправимый ущерб моему будущему.

На подкашивающихся ногах я сбежал с лестницы, вошел в помещение, где оставил свои работы. Мои марципановые скульптуры были на месте. Художники еще не вернулись с обеда. Я сгреб своих петушков и гениев — чуждых нашему времени — в чемодан и скрылся.

Вечер этого дня был прекрасен в своем драматизме: все свои творения, одну работу за другой, я размолол в специальной мельнице. На глазах моих не было слез. На губах играла суровая, решительная усмешка. Я был на переходе от старого к новому, в известном смысле великим пуговичником.

Но я не грустил: моя работа не была напрасной — я образцово усвоил основные приемы своего искусства. Я найду им применение, достойное меня и нашего общества.

Пусть все, что я создал, бродя в потемках, снова пройдет между валиками, пусть выдавится оттуда вся ложная идеология!

Только одна работа осталась на столе: вдохновленный Шагалом Зеленый скрипач. Я без долгих колебаний откусил ему голову и съел свою работу. В то мгновение я был похож на Сатурна Гойи, пожирающего своих детей.

Но ночь моя была, понятное дело, беспокойной. Учиться я, конечно, пойду, не стоит считать себя сверхумником, но разумнее было бы поехать совершенствоваться в Москву или Ленинград. Я должен все основательно обдумать. Поставить перед собой новые цели. Политические! Отныне никаких средневековых героев — лучше рыбаки и шахтеры. Подойдут и исполнители народных танцев — в национальных костюмах, эстонских, русских и других наших братских народов. Животные? Что ж, можно делать и животных, но уж наверное не они должны быть самым существенным полем деятельности, как это было раньше в моем творчестве.

Под утро мне пришла в голову блестящая идея: я осуществлю в марципане герб СССР! И герб РСФСР. Потом, возможно, герб ЭССР.

Гербы я сделаю огромные, яркие, торжественные! Чтобы их можно было укрепить где-нибудь повыше.

И затем — раз! С меня слетело одеяло: у меня родилась новая идея — а что если сделать бюст нового симпатичного руководителя нашего государства Георгия Максимилиановича Маленкова для Выставки достижений народного хозяйства? (В отличие от наших прежних руководителей, он довольно часто носил красивую широкополую шляпу.) Хотел бы я посмотреть на деятелей, которые осмелились бы протестовать против экспонирования нового руководителя нашей партии. Разумеется, в нужном павильоне и в подходящем месте.

В то утро, после того как в голове родились такие замечательные мысли, я уже не мог оставаться в кровати. Пошел в кухню и впервые в жизни пожалел, что я трезвенник. Великие переоценки, к которым я пришел без чьей-либо помощи и которые спасли меня от пропасти, заслуживали быть отмеченными шампанским! Что ж, я сварил себе какао и выпил его за кухонным столиком.

Светало. Нежный ветерок прошелестел в живой изгороди. Белый голубок опустился на жестяной карниз за моим окном. Я подумал, что это во всех отношениях символичный рассвет…

Я закусил какао марципаном. Получилось немножко приторно…

Но как здорово, что еще не слишком поздно. Я молодой человек. Я еще исправлю свои ошибки. И как прекрасно, что я так вовремя обнаружил враждебность народу — да, так и надо сказать! — или нет, все-таки смягчим… удаленность своего творчества от народа!

Пробило шесть. И с шестым ударом я задумался: а не запечатлеть ли мне в виде бюстов весь наш героический Центральный Комитет. Я знаю, что мое творчество, конечно, не годится для массовой продукции — мои современники относятся к марципану все еще с предубеждением. Несмотря на то, что я могу довести состав сырья до мраморной степени крепости, так что его никакой зуб не возьмет. А уж покрыть свои произведения водостойким лаком и воском большого искусства не требуется.

Безусловно, мой план таил и другую опасность — в Центральный Комитет, в число достойнейших, почти всегда удавалось пролезть врагам народа. Просто удивительная закономерность, которая началась уже с красноречивых примеров Троцкого, Бухарина и Зиновьева.

Ну, по крайней мере, достоинство моего сырья таково, что всегда можно из козлищ вылепить агнцев…

И если я хочу шагать в ногу со временем, мне надо начинать прилежно посещать библиотеки и в справочниках — конечно, наиновейших — узнавать, кто на текущий момент воодушевленно и неустанно трудится в Центральном Комитете. Надо надеяться, в книгах будут и фотографии. У меня есть хороший фотоаппарат "Комсомолец", и я всех их сфотографирую. И примусь за работу. Навыки и опыт воплощения в марципане увиденного на снимке у меня есть.

Эй, читатель! Ты, который сейчас знает меня как здорового националиста, человека неподдельно эстонских воззрений, который одобряет рыночную экономику, считает замечательной жизнь пенсионеров, превозносит нашу прогрессивную культурную политику и так далее, — теперь ты можешь удивляться… Мое мировоззрение в пятидесятых годах изумляет и меня самого. Смешит. Но и возмущает! И в первую голову — оно просто невероятно!

Но ведь в то же самое время оно лишний раз подтверждает и мои выдающиеся способности в правильное время примкнуть к тому, что правильно. Когда мы дойдем до рассмотрения восьмидесятых годов, ты еще удивишься!

Но пока еще мы остаемся в пятидесятых.

Итак, наутро, после описанного выше прозрения и рождения тогда еще всячески современных идей, начался длительный и тяжелый рабочий период.

По справочникам я с превеликим испугом выяснил, что имею дело с целыми ста тридцатью тремя сверхпетухами, pardon, то есть, конечно, с членами ЦК КПСС. Именно столько избрали их на съезде нашей партии в 1956 году. А кроме них было еще сто двадцать два тоже очень важных кандидата в члены и шестьдесят три члена Ревизионной комиссии. Бюсты этих товарищей не вместил бы даже павильон Выставки достижений народного хозяйства. Не говоря уже о том, что моей жизни не хватило бы на такую гигантскую работу. К тому же не был мне отмерен долгий срок работы… Вскоре я убедился в правоте пословицы, которая гласит, что благими намерениями вымощена дорога в ад.