Роман Канушкин - Дети Робинзона Крузо

— Да, — Миха кивает, — мы понимаем: вы здесь все сдурели.

Следователь прокашливается:

— Ладно, подождите пока там. С борцов показания снимем, а потом вас пригласим.

Мальчики направляются к двери. Но перед тем как покинуть кабинет, Миха вдруг резко оборачивается — что-то дерзкое проступает в его натянутой, как струна, фигуре:

— Почему вы все здесь врете? — спрашивает Миха. — А? Скажите, почему?

Когда их снова пригласили в кабинет, там находилось три человека, и они о чем-то громко и весело шутили.

— А, вот и наши фантазеры, — добродушно улыбнулся следователь, и глаза его хитро заблестели. — Иногда по совместительству и грубияны... Вот, ребятки, знакомьтесь: так сказать, гордость нашего края, четырехкратный чемпион, капитан сборной по вольной борьбе, — следователь назвал представляемого. — Он, пожалуй, видел вашего товарища одним их последних. Ну, а с нашим психологом вы уже знакомы. — Следователь кивнул и, видимо, решил еще пошутить, указывая на психолога. — И мне, честное слово, пришлось дать ему взятку, чтоб он не считал вас своими пациентами.

По идее все должны были хотя бы усмехнуться, но мальчики застыли, как вкопанные, и следователь с психологом недоуменно переглянулись. Однако капитан сборной сидел как ни в чем не бывало: удар он держал великолепно, не зря чемпион. Джонсон лишь помнит, каким полунасмешливым и полунастороженным сделался взгляд борца, когда Миха заговорил. Но это случилось несколькими секундами позже, а пока...

Наверное, они сразу узнали друг друга. Да и как было не узнать борца, чемпиона, местную легенду и любовничка Тани, обещавшего с них кожу живьем содрать? Любовничка Тани в тот вечер, когда они совершили свой первый (и возможно, роковой) визит в немецкий дом, увидели фотографию и впервые услышали, с какой странной пугающей шероховатостью подгонялись друг к другу буквы в слове, давно уже забытом на этой Земле, в слове-имени «Шамхат». Скорее всего, они узнали друг друга сразу.

Только это был еще не весь сюрприз. Волшебный ларчик показал еще не все свои чудеса.

Борец сидел неподвижно, как индеец. Видимо, он вообще был неравнодушен к романтическим детям прерий. Неподвижный и скульптурный торс борца обтягивала желтая чемпионская майка с рисунком индейского вождя (удивительно похожего на актера Гойко Митича) в полном боевом оперении. И вот ее-то, майку, Джонсон точно узнал сразу. Он лично заказывал этот рисунок в сувенирной лавке студии DEFA, где снимали кино про индейцев. А потом так же лично и скрепя сердце подарил майку Иксу, на день рождения. Ошибки тут быть не могло: две совершенно одинаковые фирменные майки в эпоху всеобщего дефицита в провинциальном городке — это пудрите мозг вашей бабушке! Да и маловата она пришлась борцу — Икс хоть и долговязый, все ж еще ребенок... Так просто открывается таинственный ларчик чудес.

Джонсон помнит, как неловкость, испуг и негодование стали зарождаться в нем, теснясь и толкая друг друга. Но еще прежде, чем его губы разлепились, он услышал голос Михи:

— А вот и маечка нашлась!

Борец молча смотрел на Миху, лишь улыбнулся краешком губ.

— Маечка какая-то очень знакомая, — продолжал Миха с шальными нотками в голосе. — Ты где ее взял?

— Так, ребятки... — недоуменно начал следователь.

— Это ж моя футболка! — оторопело пролепетал Икс.

В этот момент он был очень похож на мультяшного Пятачка, озвученного Кларой Румянцевой.

— Точно, — вздохнул Джонсон, признавая неоспоримый факт. — Я ее лично выбирал. И рисунок делал.

— Вот и я об этом, — спокойно согласился Миха. — Я что думаю: может, нам еще одно заявление написать, о краже наших личных вещей? Каково мнение на этот счет у гордости края?

— Ты что имеешь в виду? — предостерегающе поинтересовался борец.

Миха посмотрел на следователя:

— Почему вы верите ему, а не нам, если он вор?

У следователя от изумления чуть ли не рот раскрылся.

— Думай, что говоришь, щенок! — негромко процедил борец.

И тут вмешался Икс:

— Отдай мою майку! — с видом маньяка произнес он, тыча в борца указательным пальцем. — У меня там буква «хэ» написана шариковой ручкой, с внутренней стороны, под левым плечом. Пусть покажет! «Хэ» — «Икс» значит. — Он кивнул и доверительно сообщил, — Икс — это я.

Следователь снова прокашлялся, а психолог решил, что в беседе требуется и его участие:

— Так, кому из вас троих, молодые люди... — он подумал и мягко кивнул борцу, — в смысле, четверых... принадлежит эта деталь гардероба?

— Каких четверых?! — Возмутился Икс. — Я же говорю? Икс — это я! Можете проверить!

Теперь следователь тревожно посмотрел на психолога: похоже, один-то из ребятишек опять начал заговариваться, говорили его глаза. Психолог сидел, схлопнув ладошки и постукивая друг об дружку указательными пальцами; на мальчиков он смотрел с проницательным интересом.

— Снимай майку! — внезапно завизжал Икс. — У меня больше нет такой! Скажите ему, товарищ капитан, пусть раздевается!

Психолог вздрогнул. Поймав взгляд следователя, он понимающе и профессионально закивал: вот, мол, у больного очередное обострение, что и требовалось доказать.

Визг Икса, заметавшийся по кабинету, оказался настолько пронзительным, что даже Джонсон с Михой обалдело уставились на друга.

Первым пришел в себя следователь, хотя его голос все еще оставался хриплым:

— Так, что вы здесь за цирк снова устроили?! — вопросил он. — Что за очередное идиотское шоу?!

— А майка тоже пропала там, в немецком доме? — психолог, видимо, решил взять бразды правления в свои руки и мягко, даже ласково поглядывал на Икса.

— Почему? — отмахнулся Икс. — Ее на пляже украли. Вы что нас, за психов считаете?

— И майка принадлежит вам, молодой человек?

— Ну, да! А он нас оговаривает, — Икс кивнул на борца, — потому что мы видели, как он делает это... ну, вы понимаете, это... чики-чики...

— Чики-чики? — ни один мускул не дрогнул на лице психолога. — С майкой?

— Вы что, совсем уже того?! — Икс, казалось, даже не мог ожидать такого дикого предположения от взрослого человека. — Совсем, что ли?

— Икс, помолчи, — попросил Миха.

Но Икс уже не мог остановиться:

— С Таней! Ну, знаете, Таня... Ну, она это... ну... это...

— Еще одна местная достопримечательность, — подсказал психолог.

— Ну, да. Типа того. Это вы верно подметили.

— И где же вы это видели? В смысле, чики-чики?

— Там.

— Где?

— Там. В немецком доме.

— Круг замкнулся, — невозмутимо констатировал психолог и красноречиво вздохнул. Следователь посмотрел на него с уважением.

— Сплошные местные достопримечательности плюс близкий пубертат, — пояснил свой вердикт психолог.

И тогда заговорил борец, лаконично и вовремя.