Александр Сидоренко - Ели воду из-под крана

В конце седьмого класса мало кто уже помнил о Ковале, все звали Ваню — Пипет, Пипета и редко — Пипетка. Летом унизительная кличка перекочевала в «Бригантину», и теперь Ваня выходил из библиотеки только в столовую и спальный корпус своего отряда.

...Это случилось сразу после дня рождения, в конце апреля, когда тёплое солнышко напоминало детям о скором финале ненавистного учебного года, который, надо отдать ему должное, заканчивался короткой четвёртой четвертью. Седьмой-A отправился на плановые занятия в бассейн «Пионер», сначала плавали по дорожкам, а потом физрук по кличке Айболит, получивший её за постоянные вопросы симулянтам — «Где болит?», в компании с тренером из бассейна построили класс у подножия гигантской трёхметровой вышки.

Как и следовало ожидать, главным посмешищем стал замыкающий строй Коваль, который был на полголовы меньше самой захудалой девочки (примечание переводчика: судя по всему, Ваня пошёл в школу в шесть лет, хотя периодически учебные заведения чинили препятствия хитрым родителям, желавшим обеспечить своему сыну перед армией лишний год для поступления в институт).

Сначала отпрыгали пацаны, все страшно боялись и нервно шутили, но прыгали, потому что нет ситуации страшней для пацана, чем прилюдная демонстрация собственной трусости. Ваня по этому поводу думал, что подобный страх характерен и для взрослых мужчин, но не у кого было спросить и не с чем сравнить.

Потом прыгали храбрые девчонки, которых в классе оказалось аж три — Лера Быковская по кличке Бычка, Алла Семенко и Марина Бабич, соседка по лестничной клетке и младшая сестра главного хулигана школы Макара Бабича.

С остальными девочками, которые визжали изо всех сил, прыгал тренер, держа их за плечи. А потом Ваня остался один. Пытаясь не обращать внимание на комментарии собравшегося на бортике класса, он начал подниматься на вышку, с трудом отрывая ледяные руки от блестящих поручней. Оба тренера подбадривали снизу, а класс улюлюкал, небезосновательно предвкушая удовольствие.

Ваня простоял на верхотуре пару минут, поддерживая себя воспоминаниями о персонажах Пикуля. Но ни храбрый Иван Беринг, ни мудрый Николай Миклухо-Маклай не учились в седьмом-А и никогда не были на месте крайнего в шеренге. Возможно, тогда бы они не совершили никаких подвигов.

Мозг понимал, что надо прыгать, но остальные части организма думали чем-то другим, из живота поднялся в горло холодный столб страха, Ваня начал одновременно плакать и спускаться вниз, лихорадочно перехватывая скользкие перекладины лестницы. Собравшиеся внизу были в полном восторге, и даже оба физкультурника из последних сил сдерживали смех...

Всего десятью минутами позже произошло второе событие, изменившее жизнь записного отличника Ивана Коваленко. Мама, называя его славным древнерусским именем (примечание переводчика: скорее, древнееврейским), наверняка представляла его Иванушкой-царевичем, но глупая рулетка остановилась на ячейке Ивана-дурака.

В душевой пацаны продолжили задрачивать героя дня, который ценой жутких усилий заменил слёзы и сопли глупой улыбкой. И тогда толстый Шиляев по кличке Шило обратил всеобщее внимание на микроскопический Ванечкин конец, вокруг которого, в отличие от большинства собравшихся, ещё не выросло ни волоска. Шило противно сложился в зверином хохоте и, используя свой указательный палец по прямому назначению, выдавил сквозь смех: «пацаны, сарите, пипетка!»

Вот так, не став Крузенштерном, Ваня Коваленко помимо воли переквалифицировался из Коваля в Пипетку. Кличка прижилась, только быстро сократилась до Пипеты. «Пипета-блядь, стоять!» (примечание переводчика: ударение в слове «Пипета» следует делать на второй слог) — обычно кричал Шило и вразвалочку подходил отпустить «ведмедика», «лобарика», «цікаво» (примечание переводчика — разнообразные формы притеснения, логичное продолжение лычек и шалбанов), а то и банальный подсрачник.

На районе был ещё один парень с унизительной кличкой — Микрон, но отпустить ему «лобарика» значило серьёзно рискнуть здоровьем, он был маленьким коренастеньким борцом-вольником и посему в законе (примечание переводчика: борцы кучковались отдельно от боксовых и практиковали коронный номер «воткнуть лоха в асфальт» приёмом «подъём прогибом»). Короче говоря, между Пипеткой и Микроном было больше различий, чем между Рейганом и Горбачёвым.

Аналитический ум, если надо, справится с любой задачей — простояв у щита со схемой метрополитена минуту, Иван Фёдорович сформировал и запомнил маршрут к Курскому вокзалу. О том, чтобы купить билет по предъявлению паспорта, не было и речи — в Конторе, которая отличалась от их конторы не только заглавной буквой, но и методами работы, его вычислят в два счёта. Эх, надо было в своё время озаботиться покупкой подложных документов. Надо было...

Два года назад, когда шеф в очередной раз потерял покой и сон из-за конфликта по месторождению на Камчатке, Иван Фёдорович наконец-то реализовал свой давний проект — купил в Испании виллу. Досталась она ему сравнительно дёшево, по цене трёхкомнатной квартиры в Бутово. Смешно, мир перевернулся с ног на голову — убитая квартира в подъезде, пахнущем человеческими отходами и кошачьей мочой, стоила приблизительно столько же, сколько небольшая вилла в Каталонии. Риелтор тогда помог с оформлением вида на жительство для четырёх человек — его самого, мамы, Елены Константиновны, жены Валентины и дочки Насти. Вилла большую часть года сдавалась в аренду, а шеф разрулил вопрос, и все успокоились.

По дороге Иван Фёдорович принялся анализировать ситуацию и искать точку выхода. Сразу после записки от Афони он решил, что поедет на родину. Там оставалось маленькое дело, которое нужно было уладить в любом случае. Судя по всему, ходить на свободе, а возможно, и жить, ему осталось несколько дней. Второго человека в конторе, через которого проходили все финансовые потоки, будут искать в первую очередь.

Семью нужно было переправить в Испанию, и почему-то теплилась надежда, что их не тронут. Возможно, к этому добавлялось нежелание им всё объяснять и вместе собирать вещи. Иван отправил жене СМС, в котором настоятельно рекомендовал срочно покинуть страну и ждать на дальней даче, так они между собой называли Испанию. Потом он сжег записку, сломал сим-карту, а разобранный телефон частями выбрасывал в урны по дороге к метро.

Страшно подумать, как человечество жило до появления мобильных телефонов. Сколько людей не смогло встретиться, сколько дел было не сделано. На данный момент жизнь латентного Крузенштерна тоже спас телефон, вернее, его любовь к гаджетам и тяга к оригинальности...