Евгений Круглов - У ПРУДА

— Пап… Дома хорошо! Но я уже поотвыкла немного. Но, понимаешь, хочется своё что-то, понимаешь? — грустно улыбнулась Людмила, — и город, суета эта, поднадоела мне там ещё… Хочется, что бы спокойно было… Вышла, а тут…ромашки! Колодец рядом, малина во дворе. Надоели эти отели… Всё чужое…

Отец усмехнулся молча. Качнул головой.

— Понимаю, конечно… Своё хочется… Понятно… — рассуждал он задумчиво вслух.

— Ты не обижайся, пап! Я ещё и вам надоем! Вот, родится пискля! Наводишься ещё! — пыталась пошутить дочка.

— Чего уж, пискля-то? — усмехнулся отец, — может будет молчун! — посмеялся он.

— Ага!… — улыбнулась Наталья, — как ты!

Люся засмеялась, наконец.

— Ладно! — улыбнулся Дмитрий, — стукнув по рулю ладонью, — всё хорошо будет! — смотел перед собой. Улыбался.

— Давайте-ка вброд… — помолчав, сказал он, — торопиться не куда, а я, спининг покидаю… Сейчас, — искал он глазами поворот, — у щуки жор начнётся!

— Ага… — снова заговорила Наталья, — ждёт тебя там щука! Ещё с того раза! — иронично улыбалась она, повернув к дочери глаза.

Люся повеселела сразу.

— А что? — Дмитрий сварачивал с дороги, — …Кирилл говорит, даже пацаны таскают!

“Нива” покатилась по просёлку, поднимая пыль.

— Сейчас телефон проверю, — полез он в карман, — берёт отсюда, или нет?…

Остановились у брода. Вышли из машины. Дмитрий вытащил спининг, отошёл к кустам.

— Мам, — подошла Людмила к матери, — ты не беспокойся, я позвоню, Антон денег вышлет на домик. Он это, без слов!

— Да что ты, Люся! — обняла её мать за плечи, — я даже ничего не думала… Деньги можно найти…

— Нет, мама! Зачем? Да пусть и подумает заодно… — отвела она глаза.

Наталья легонько похлопала её по спине.

— Конечно! Если уж хочется!..

— Во! — крикнул Дмитрий, — есть что-то!

Люся с Натальей повернули головы.

— Сидит! — воскликнул он возбуждённо, быстро вращая катушку.

— Наверное, опять палка! — усмехнулась иронично Наталья.

— Как бы… — напряжённо проговорил Дмитрий.

Из толщи воды, покалалась тёмная спина. Подвеля к берегу, Дмитрий не без труда вытащил спининг. На блесне сидела небольшая щука.

— Во! Видели! — возбуждённо заговорил он, бегая по берегу, — а то, “тебя ждёт!” — передразнивал он жену.

Сняв с блесны рыбину, подошёл быстро к Наталье с Люсей.

— Во! Смотри! Зубки какие, а! — держал он двумя руками щуку, поднеся близко к лицу Натальи.

Рыба медленно шевелила челюстями.

— Ой! Убери! — поморщилась с улыбкой она, заслонившись ладонью.

Дмитрий довольный отошёл к машине.

— Говорил я! Щука есть… Вот! На обед уху сварим! — засмеялся он.

Вернулся к реке. Вымыл в воде руки, и, смотав леску, подошёл к Люсе.

— Ну! Через брод не хочешь переехать?

— Дима!

— Что? Катька вот, сама напросилась, на “Форде”, - улыбался он, открывая заднюю дверь.

— Поедешь?

— Поехали, — пожала плечами дочь.

Люся была спокойная. Вся в мать.

Сев в машину, сразу тронулась с места, съехав в воду.

— …Волну не подымай только… — сосредоточенно сказал Дмитрий.

“Нива” легко преодолев брод и выехав на берег, без остановки покатила в Холмы.

— Куда ехать, пап? — спросила Люся, без напряжени управляя машиной.

— А тут, одна дорога! — сказала весело Наталья с заднего сиденья.

— Ха!… Ну, дети! — мотал головой Дмитрий.

Автобус остановился. С шумом открылись двери. Замолчал двигатель. Люди не торопясь и молча сходили со ступенек. Некоторые крестились. Рядом стояла другая толпа людей, ждавших автобуса. Туча пыли медленно отплывало в сторону. Не далеко гулко крикнула ворона. Кривые избёнки старой деревушки, темнели маленькими глазницами окон.

Дождавшись очереди, Ирина шагнула с железных ступенек на пыльную обочину. Непонятно заныло сердце. Взглянула тревожно на узкую тропу, ведущую в сторону монастыря. Редко растянувшись, люди двигались издалека к автобусной остановке.

Но уже другая очередь людей, по одному, двое, и несколько сразу, направлялись в противоположенную сторону. Иногда слышался негромкий разговор. Ирина приехала одна. Что бы собрать мысли воедино. Ощутить благодать радости, и передать её тому, кто предрёк ей такие счастливые перемены.

До обители нет дороги. Есть только путь. Это лишь узкая тропа На машинах туда не подъезжают. Этот путь нужно каждому проделать пешком.

Здесь стираются границы между дитём и взрослым, между праведником и грешником. Перед Творцом все равны. И все едины. Едины в надежде. Едины в горе. Едины в радости.

И каждый обнажает свою душу, не стыдясь и не скрывая. И каждый ответит за свои дела и мысли. И скажет каждый: — на что потратил он творящую силу, дарованную ему Отцом, что сделал он на цветущей земле такого, что бы преумножить её красоту, что сотворил он вечного, что бы оставить после себя своим потомкам, какую радость принёс он окружавшим тебя людям?…

Глубоко вздохнув, Ирина шагнула в сторону монастыря. Ещё не было видно его высоких, молчаливых стен и огромных, отливающих светом куполов, но она тщательно поправив платок, погрузилась в свои радостные воспоминания, готовясь выплеснуть окружившее её предрекаемое счастье. Ноги несли её, не чувствуя тропы. Её глаза упирались в горизонт, высоко вздымая брови. Неподвижно покоилась улыбка на просветлённом лице.

«Спасибо, отче…» — скажет она. «Не порвалась, туго натянутая нить надежды! Оскорблённая душа вернулась с радостью, сливаясь с юной молодой душой, дарует радость всем вокруг!»

«Ах! Как хорошо легли слова!» — подумала она, как будто кто-то ей помог сложить. «Как захотелось жить!» — в глазах её горело. И сердце — пело, слогом упиваясь! «Как дивно!» — думала она. «Как радость плещется внутри! Смотри, отец! Вот, я! — Смотри!»

Ирина улыбалась. Ноги легко летели по утоптанной тропинке.

Испей, хоть, долю сладкой чаши…

Порадуйся, за счастье наше!

За сына, и за дочь мою!

Как наш Творец — я их люблю!

«Господи!… — думала Ирина, — откуда такое!

Перед ней всплыло в улыбке лицо старца.

«Сейчас! Скоро! Подожди отче, я уже рядом! Я сяду у твоих ног и скажу тебе всё, что думала в радостных слезах последние ночи! Ты укрепил мою надежду и она сбывается, прямо на глазах! Сбываются твои слова!»

Ноги уже не шли — летели, почти не касаясь земли. На просиявшем лице выкатились, наверное сладкие слёзы радости и благодарности. Да, так бывает!

«Живи отец дольше! И дари надежду и исцеление пришедшим к тебе!»

Вот! Вот и видны уже стены храма! Сейчас за деревьями покажется избушка. Возможно, подле, на скамеечке, сидит и ждёт своих чад отец Иннокентий! А они летят к нему со всей округи, как птицы собираясь в стаи.

Вот избушка! Видна она. Но нет монаха на скамеечке… И вокруг — никого нет…