Уорис Дири - Цветок пустыни

В отличие от меня, он был достаточно высоким, чтобы заглянуть через окно в комнату. Но, без малейшего успеха обойдя по очереди все окна, Найджел посмотрел на меня в явной растерянности.

— Чует мое сердце, что-то здесь не то.

«Ну, дружище, — подумала я, — наконец-то до тебя начало доходить. У меня сердце чует это всякий раз, как приходится иметь дело с этим уродом».

— Что «не то»? Что именно?

— Да не знаю… просто такое ощущение… А что, если забраться через это окошко туда, внутрь?

И он принялся постукивать по раме ладонью, стараясь открыть окно.

Из дома рядом вышла соседка и закричала:

— Если вам нужен мистер О'Салливан, так мы его уже несколько недель не видели!

Она стояла и, сложив руки поверх передника, рассматривала нас. Найджелу удалось чуть-чуть приоткрыть окно, и оттуда ударил жуткий смрад. Я зажала рот и нос руками и отвернулась. Найджел наклонился к открывшейся щели и всмотрелся в темноту.

— Он умер. Я вижу: он лежит там на полу.

Мы сказали соседке, чтобы она вызвала «скорую», вскочили в свою машину и поспешно отъехали. Неприятно признаваться, но я не чувствовала ничего, кроме облегчения.

Вскоре после того как мы обнаружили, что мистер О'Салливан гниет у себя в кухне, Найджел и я поженились. Английские власти приостановили процесс депортации, однако не скрывали, что считают наш брак фиктивным. Так оно, конечно, и было. Но мы с Найджелом посоветовались и решили, что, пока я не получу паспорт, мне лучше пожить в его доме близ Челтнема, в Котсуолд-Хиллс, к западу от Лондона.

После того как я жила в Могадишо, а потом — целых семь лет! — в Лондоне, я уж и позабыла, как славно жить на природе. Пусть покрытая зеленью английская равнина с разбросанными тут и там фермами и озерами ничем не напоминала сомалийские пустыни, я все равно с удовольствием проводила время на воздухе, наслаждаясь отсутствием многоэтажек и лишенных окон фотостудий. В Челтнеме мне снова удалось заняться тем, что когда-то составляло радость моей кочевой жизни: я бегала, без устали ходила, собирала полевые цветы, писала под кустиками. Случалось, кто-нибудь замечал, как моя задница высовывается из густого кустарника.

У нас с Найджелом были раздельные спальни, и жили мы, как соседи в общежитии, не как муж и жена. Мы заранее договорились, что он женится на мне ради того, чтобы я могла получить паспорт, и хотя я предлагала ему финансовую помощь, когда начала зарабатывать по-настоящему, он по-прежнему настаивал на том, что не требует от меня ровно ничего. Найджелу вполне хватало радости от сознания того, что он внял гласу Аллаха и помог в беде ближнему. Однажды утром я проснулась раньше обыкновенного, часов в шесть: мне нужно было отправляться в Лондон на кастинг. Я спустилась в кухню и поставила кофе, пока Найджел еще спал у себя в комнате. Только-только я надела желтые резиновые перчатки и начала мыть посуду, как раздался звонок.

Не снимая покрытых мыльной пеной перчаток, я открыла дверь. На крыльце стояли двое мужчин. Одинаковые серые костюмы, неулыбчивые бесцветные физиономии, черные портфели.

— Вы миссис Ричардс?

— Я.

— Ваш муж дома?

— Да, наверху.

— Отойдите с дороги, пожалуйста. Мы пришли от имени властей, по официальному вопросу.

Конечно, кто бы еще пожаловал с таким видом?

— Да входите, входите… Может, хотите чашечку кофе или перекусить? Присаживайтесь, сейчас я его позову.

Они уселись в гостиной Найджела, в больших и удобных креслах, но сохраняли официальный, настороженный вид.

— Ау, родной мой! — позвала я ласковым голосом. — Будь добр, спустись сюда. К нам пришли по делу.

Он пришел, все еще полусонный, прекрасные светлые волосы торчали во все стороны.

— Здравствуйте.

По виду «гостей» Найджел моментально догадался, кто они такие.

— Здравствуйте. Чем могу быть полезен?

— Да вот, хотелось бы задать вам парочку вопросов. В первую очередь нам необходимо убедиться, что вы с женой живете вместе. Вы ведь вместе живете?

По тому выражению брезгливости, которое появилось на лице Найджела, я поняла, что начинается самое интересное, и прислонилась к стене, чтобы удобнее было наблюдать.

— Ну, — презрительно бросил он, — а как вам самим кажется?

Оба чиновника стали нервно озираться.

— М-м-м… Да, конечно, сэр. Мы вам верим, но все же нам необходимо осмотреть дом.

Лицо у Найджела потемнело, стало зловещим, как небо перед грозой.

— Слушайте, вы… Шнырять по моему дому я не позволю. Плевал я на то, кто вы такие и откуда. Вот моя жена, мы с ней живем вместе, это вы сами видите. Вы явились без предупреждения, так что мы не наряжались специально для вас. А теперь проваливайте отсюда!

— Не надо сердиться, мистер Ричардс. Закон обязывает нас…

— ВЫ МЕНЯ ДОСТАЛИ!

«Бегите, ребята, пока не поздно!» — промелькнуло у меня в голове. Но они продолжали сидеть как приклеенные, и на одинаковых одутловатых лицах застыло выражение крайнего замешательства.

— ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА! Если еще раз появитесь поблизости, а тем более придете сюда, я достану ружье и продырявлю вас к чертовой матери! Я… Да я умру ради нее! — воскликнул Найджел, указывая на меня.

Я покачала головой и сказала себе: «Нет, он псих. Он влюблен в меня, влюблен по уши, и добром это не закончится. Какого черта я вообще здесь делаю? Надо было в Африку возвращаться, там было бы спокойнее».

Прожив у Найджела месяца два или три, я стала ему говорить:

— Найджел, отчего бы тебе не приодеться, не надеть приличные туфли и не завести себе девушку? Хочешь, я тебе помогу?

— Девушку? — отвечал он всякий раз. — Не нужна мне девушка. Ради всего святого, у меня есть жена! Для чего же мне девушка?

Когда он так говорил, я выходила из себя.

— Ты псих! Прекращай сходить с ума, черт тебя побери! Очнись, дурень, уйди с моей дороги. Я не люблю тебя. Мы с тобой просто заключили сделку, ты же хотел мне помочь. Но я не могу делать то, что тебе хочется. Я не стану притворяться, будто люблю тебя, лишь бы доставить тебе удовольствие.

Да, мы с Найджелом заключили сделку, но он нарушил ее и установил для себя собственные правила. Когда он, побагровев от злости, орал на посетивших нас государственных служащих, он ничуть не преувеличивал. С его точки зрения, он говорил чистую правду. Дело осложнялось еще и тем, что я зависела от него, любила его как друга и испытывала благодарность за то, что он меня выручил. В то же время никаких романтических чувств я к нему не питала и готова была убить его, когда он стал вести себя так, будто я была его любимой женой и личной собственностью. Довольно быстро я поняла, что мне нужно съезжать отсюда, и как можно скорее, пока я не стала такой же ненормальной, как Найджел.

Но вопрос с паспортом все еще оставался открытым. Найджел же, осознав, что я нахожусь от него в зависимости, почувствовал свою власть и стал требовать все больше и больше. Он помешался на мне: где я была, чем занималась, с кем проводила время? Он то и дело заводил речь о любви, и чем больше он меня упрашивал, тем яростнее я его ругала. Время от времени у меня появлялись заказы в Лондоне, а то я отправлялась в гости к друзьям. Чтобы не рехнуться, я старалась почаще уезжать из дома.