Уорис Дири - Цветок пустыни

Тем не менее мне все труднее было сохранять здравомыслие, живя у мужчины, который явно был психопатом. Я уже устала ждать паспорт — мой пропуск к свободе. И вот однажды, направляясь в Лондон, я стояла на платформе, и вдруг у меня возникло желание броситься под поезд. Несколько мгновений я вслушивалась в его грохот, ощущала на лице ветер, который гнала перед ним могучая сила, представляла, как многотонная стальная махина сотрет меня в порошок. Искушение покончить со всеми тревогами было велико, но я спросила себя: «А стоит ли выбрасывать жизнь на ветер из-за взвинченного мужика?»

Надо отдать должное Найджелу: когда ожидание затянулось уже на год с лишним, он отправился в иммиграционную службу, устроил жуткий скандал и заставил-таки их выдать мне временный паспорт.

— Моя жена — фотомодель международного класса! — орал он. — Ей нужен хотя бы временный паспорт, чтобы ездить за границу и добиваться успехов.

БУХ! Он шмякнул на стол портфель с моими фотографиями.

— Я гражданин Великобритании, черт бы ее побрал, а вы морочите моей жене голову! У меня нет слов! Мне стыдно за свою страну! Я требую, чтобы этот вопрос был решен НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО!

Вскоре после этого власти конфисковали мой старый сомалийский паспорт, а взамен выдали временный документ, который позволял мне выезжать за пределы Англии, но требовал регулярного продления. Внутри стоял штамп: «Годен для поездок в любые страны, кроме Сомали». Это меня особенно угнетало. В Сомали шла война, и английские власти не желали, чтобы я оказалась в воюющей стране, пока нахожусь под их покровительством. Они отвечали за меня, раз уж я проживаю в Великобритании. Когда я прочитала слова «Годен для поездок в любые страны, кроме Сомали», то вздохнула: «О Аллах, что же я наделала? Даже на свою родину нельзя поехать». Теперь я стала там совсем чужой.

Если бы кто-нибудь раньше сказал мне, каков будет результат, я бы ответила: ладно, считайте, что я ни о чем не просила, верните мне сомалийский паспорт. Но никто меня не спрашивал. А теперь было поздно отступать. Раз уж мне нельзя вернуться назад, значит, можно двигаться только в одном направлении — вперед. Я обратилась за американской визой и заказала билет на самолет до Нью-Йорка. Я летела одна.

Найджел настаивал на том, что должен полететь в Нью-Йорк вместе со мной. Раньше он там никогда не бывал, но знал об этом городе все, что только можно.

— Там можно просто свихнуться. А ты, Уорис, даже не представляешь, что делаешь, куда едешь. Ты без меня пропадешь. Быть одной там очень опасно, только я смогу тебя защитить.

Ну да, вот только кто бы защитил меня от самого Найджела? У него была очаровательная привычка: в споре он повторял свои аргументы без конца — повторял, повторял, повторял, повторял… как попугай. Пока не доведет тебя до изнеможения, что бы ты ни говорила ему в ответ. Спорить с ним было бесполезно. Но на этот раз я решила сделать по-своему. На эту поездку я смотрела как на возможную большую удачу, и не только в смысле карьеры. Я хотела начать жизнь заново, подальше от Англии, подальше от Найджела и наших с ним ненормальных отношений.

В тысяча девятьсот девяносто первом году я прилетела в Штаты, одна. Курировавший меня сотрудник нью-йоркского модельного агентства уступил мне свою квартиру, а сам временно переехал жить к друзьям. Квартира находилась в Виллидж [15] Имеется в виду Гринидж-Виллидж, богемный район на юго-западе острова Манхэттен; долгое время был известен как пристанище художников и артистов. — там, где происходит все самое интересное на Манхэттене. Обстановка в маленькой квартирке была небогатая, если не считать огромной кровати, но эта простота меня вполне устраивала.

К моменту приезда агентство набрало для меня уйму заказов, и я сразу же стала крутиться, как никогда прежде. Но и зарабатывала, как никогда прежде. В первую неделю я работала каждый день без выходных. Я не жаловалась, ведь пришлось целых четыре года бороться за то, чтобы получить такую работу.

Все шло просто прекрасно, пока однажды в перерыве между съемками я не позвонила в агентство. Я хотела уточнить, какие заказы предстоит выполнять завтра. Мой агент сказал:

— Да, еще звонил ваш супруг. Он летит сюда и вечером будет ждать вас на квартире.

— Мой супруг… Вы что, дали ему мой адрес?

— Угу. Он сказал, что вы перед отъездом в спешке забыли дать ему свой адрес. У вас такой заботливый муж! Он сказал: «Я просто хочу удостовериться, что с ней все хорошо. Понимаете, она же впервые в Нью-Йорке».

Я швырнула трубку и несколько минут стояла, кипя от злости. Я просто поверить не могла! Да нет, могла, конечно, но на этот раз Найджел зашел слишком далеко. Беднягу из агентства я ни в чем не винила: он же не знал, что это не настоящий муж. Да и как ему это объяснить? «Видите ли, мы женаты, да. Но муж у меня настоящий псих. Я вышла за него только ради паспорта, ведь в Англии я была нелегальной иммигранткой, меня собирались выдворить обратно в Сомали. Усекли? Ну а теперь посмотрим, какие там заказы на завтра…» Самое страшное заключалось в том, что я действительно состояла в законном браке с сумасшедшим.

Вечером после работы я вернулась к себе, уже приняв бесповоротное решение. Как меня и предупредили, прибыл Найджел. Услышав стук в дверь, я открыла и, прежде чем он успел снять пиджак, сказала тоном, не допускающим возражений:

— Идем, я приглашаю тебя в ресторан.

Как только мы оказались в безопасности, в людном месте, я выложила ему все.

— Послушай, Найджел, я тебя терпеть не могу. Я тебя терпеть не могу . Ты меня достал! Я не в силах работать, когда ты рядом. Я теряю способность соображать. Я сама не своя. Я в напряжении. Я хочу, чтобы ты уехал.

Я понимала, что это жестоко — так говорить с ним, и мне не доставляло никакого удовольствия наносить ему рану. Но я была в полном отчаянии. Быть может, до него дойдет наконец, если я буду достаточно жестокой, достаточно беспощадной.

У него был такой грустный, даже трагический вид, что я почувствовала себя виноватой.

— Ладно, ты все ясно сказала. Не нужно было мне приезжать. Завтра я улечу домой первым же рейсом.

— Вот и хорошо! Улетай. Когда я вернусь со съемок, я не желаю видеть тебя в квартире. Я здесь работаю, это вовсе не развлечение. У меня нет времени на всю эту ерунду.

Но когда я вернулась домой на следующий вечер, Найджел никуда не улетел. Он сидел в темной комнате и глядел в окно — подавленный, одинокий, несчастный… но все равно он остался. Когда я подняла шум, он согласился уехать завтра же. Потом послезавтра. В конце концов он уехал, вернулся в Лондон, и я подумала: «Слава Аллаху! Наконец-то я могу жить спокойно». Мое пребывание в Нью-Йорке затянулось, все время поступали новые заказы. Найджел, однако, не оставил меня в покое надолго. Пользуясь номером моей кредитной карточки, который записал тайком от меня, он еще дважды покупал билеты и прилетал в Нью-Йорк — всего, таким образом, три раза. И всякий раз без предупреждения.