Кингсли Эмис - Старые черти

— Как Ангарад? — спросил Чарли.

— Хорошо, спасибо, Чарли. Вполне хорошо.

— Я не понял, что он говорил про коровник, — сказал Питер, когда Гарт отошел.

— Так он же работает ветеринаром, или работал. В Кейпл-Мерериде. Больше по овцам, чем по коровам; впрочем, один хрен. Я думал, все об этом знают. Гарт не даст забыть.

— Да, я слышал. Просто иногда сразу не сообразишь, что к чему.

— Не очень-то красиво получилось, да? — заметил Чарли. — Вернее, совсем некрасиво. Странно: вроде сам хочешь все ему высказать, надеешься, что кто-нибудь это сделает, а потом, когда у кого-то хватает смелости, понимаешь, что ожидал чего-то другого. Паршивый… паршивый лекаришка из коровника, так вроде? Хм. Слишком резко, не находишь?

— Думаешь, Гарт понял?

— Вряд ли. Если бы он рассказал Ангарад, она бы поняла, да только он, наверное, с ней лет двадцать не разговаривал. Нет, если бы Гарт понял, это бы означало, что про удовольствие послушать Алуна он говорил с тонкой иронией. Ладно, никогда не угадаешь, иронизирует валлиец или нет, но чтобы Гарт Памфри так притворялся? Да ни в жизнь. Меня только задевает уверенность Алуна, что ему все сойдет с рук. Как будто…

— А может, ему просто наплевать.

— Точно. Раньше он так далеко не заходил. Впрочем, кому какое дело? Давай лучше еще выпьем.

— Почему бы и нет? Может, это в последний раз.

— Твое здоровье.

Вспомнив разудалую молодость, Питер весь вечер ходил за Рианнон хвостиком в надежде побыть с нею тет-а-тет. Правда, в молодости это выглядело иначе: тогда ему довольно было шепнуть: «Идем», — или просто легонько потянуть за руку. Дороти Морган подходила, стояла рядом, снова уходила и возвращалась, а в ее присутствии об идеальном варианте развития событий (например, они с Рианнон одновременно дают деру ото всех) нечего было и думать — она бы обязательно рванула за ними. А если не Дороти, так Дороти и Перси, затем Софи и Шан, опять Алун, потом старина Тюдор Уиттинхем со своей женой и старина Вон Мобри с приятельницей. Ну она же хозяйка, повторял себе Питер, но сдался, когда увидел, что к ним приближается Гвен. Она бы раскусила его в считанные секунды и дала бы это понять одним долгим взглядом.

Со стаканом в руке, почти не пьяный, Питер стоял или прохаживался, не отходя, впрочем, далеко. Тяжелая мебель, выцветший турецкий ковер, темные дубовые панели, которые раньше были повсюду, а теперь почти исчезли, словно убеждали: ничто не изменилось. Огромный газовый обогреватель в конце зала вроде бы закрывал собой настоящий камин, но закрывал так давно, что настоящего Питер уже не помнил. Он думал о тех временах, пока ходил в туалет. Там кое-что подновили, хотя в основном все осталось по-прежнему, даже звуки из одной кабинки, где, похоже, кого-то тошнило. Им тогда было за двадцать, подумал Питер, ну, может, за тридцать. Теперь, когда ему семьдесят с небольшим, все годы зрелости — или расцвет жизни, или как там еще — выглядят промежутком между двумя приступами рвоты. Примерно. Впрочем, это не его жанр, скорее Чарли.

Он пошел обратно в зал, попутно вспоминая, как приходил сюда, когда ему было около тридцати. Скорее всего — практически наверняка! — хотя бы в одно из посещений, выпивая с приятелем в углу или поджидая отца в баре, он думал о Рианнон, восхищался ею, мечтал о встрече. Так оно и было, но исчезло из памяти навсегда, как и детство. Зато он прекрасно помнил о своем двойном игле [26] Количество ударов на одной лунке на два удара ниже, чем пар этой лунки. Пар — количество ударов, которое гольфист должен совершить на одной лунке или на всем поле при удачной игре. на шестнадцатой лунке в сорок восьмом году и шампанском, которым проставлялся в баре после игры. Ужасно.

Питер дошел до небольшого обеденного зала с отдельным входом, тоже открытого для посторонних. Основное достоинство зала заключалось в том, что после захода солнца туда могли улизнуть члены клуба. Зал стоял пустой и темный. Питер потянулся было к выключателю, но передумал и протиснулся мимо голого стола к окну. Снаружи все цвета уже поблекли, тем не менее еще можно было разглядеть часть поля для гольфа, включая сосновую рощицу с одной стороны и, совсем вдалеке, почти прямую линию скал, на вершинах которых в солнечную погоду играли отраженные от моря блики. Сейчас пейзаж выглядел унылым и пустынным; едва глянув на него, Питер вернулся к двери и включил свет. Его рассеянный взгляд скользил по списку членов клуба, погибших в двух войнах: трое Томасов во второй, один — его кузен из Марлоу-Нит, двух других он не знал. Питер вдруг поймал себя на мысли, что ждет Рианнон. Вдруг она пошла за ним? Что ж, если чудеса и случались в его жизни раньше, то сегодня ничего подобного не будет. Пора домой.

Толпа в зале поредела, но ненамного. Питер налетел на одного-двух гостей, отчасти потому, что он или они были пьяны, а главным образом из-за того, что так и не научился управлять своим телом после того, как в восемьдесят четвертом полностью перестал следить за весом, оставив лишь несколько причудливых ограничений вроде диетического тоника. Тем не менее ему удалось добраться до противоположного конца зала, не сбив никого с ног, и подойти к телефону. Да, такси приедет через пять — десять минут, захлебываясь от счастья, сообщил ему девичий голос.

Разговаривая по телефону, Питер краем уха услышал звуки перебранки из-за массивной двери, которая отделяла его от других гостей. Он вернулся в зал, но скандал, или что там было, уже стих. Питер заметил Рианнон, рядом с ней — настороженную Розмари, Алуна, который что-то объяснял, энергично кивая и разводя руками. Уильям тоже присутствовал. Малькольм и Дороти Морган обнимали плачущую Гвен и слегка подталкивали ее к боковому выходу. Все остальные бесцеремонно таращились и взволнованно переговаривались.

Чарли повернулся к Питеру и сказал:

— Вот это представление! Гвен, конечно, напилась вдрызг.

— Я выходил позвонить.

— Много потерял. Все почти сразу закончилось, но высказалась она от души. Поносила на чем свет стоит этого эгоистичного выродка, болтуна, лицемера, недоделанного донжуана и фальшивого валлийца. Впрочем, ничего компрометирующего.

— При сложившихся обстоятельствах «недоделанный донжуан» звучит довольно опасно.

— Вряд ли, на фоне других эпитетов. А вот в целом… Я имею в виду: по ее тону и настрою можно было догадаться, что там дело нечисто. Собственно, так оно и есть.

— Хочешь сказать, Малькольм догадался?

— Не знаю. Он сам виноват, правда? А я ведь его предупреждал, когда мы ездили в Тревиль. Я имею в виду Алуна. Мог бы и поостеречься.

— Должно быть, забыл, — заметил Питер. — Сорвавшееся свидание, как ты думаешь?

Чарли пропустил вопрос мимо ушей.