Е. Бирман - Протоколы с претензией

Свое кредо в бизнесе он зафиксировал в нескольких высказываниях, розданных работникам EyeWay. За декламацию наизусть этих высказываний он обещал выдавать по 50$ наличными (и выдавал). Друзья, члены Кнессета, пришли в стартап не за пятьюдесятью долларами и, сославшись на слабость в английском языке, от декламации отказались. Свое первое техническое совещание (для технических совещаний были выделены две комнаты с овальными столами) А., Б. и В. посвятили вопросу о том, как выудить у дирижера телефон его бывшей секретарши. Баронесса заметила, что в выражение лица Я. закралась тень зависти.

Я. был в восторге от организации работы. Стартап был провозглашен “плоской компанией”, то есть в ней не предполагались начальственные должности – только инвесторы и разработчики. Разработчики разделяются на специалистов и интеграторов, все принципиально равны. Первейший долг каждого сотрудника прежде всего заключается в том, чтобы обеспечить работу товарища, и уж затем – выполнить свою. Решения инженеров не могут быть изменены никем, только ими самими. Каждый ответствен за общий результат. Не один Я. испытывал чувство необычайного подъема. Свобода самовыражения, то есть либерте, сочеталась (во всяком случае, так предполагалось) с эгалите и даже с фратерните. Все давние мечты оголтелого человечества оказывались таким неожиданным образом сплавленными в EyeWay Ltd.

Баронессе досталась непростая роль интегратора. Невозможно хоть сколько-нибудь прилично разбираться одновременно в физике, электронике, математике, программировании, в придачу – в механике и химии. Больше всего ее беспокоит способность людей к тому, что в технике именуется интерфейсом, то есть к умению из глубин своего предмета выставить наружу удобно схватываемые и понятные другим “ручки”, позволяющие связать разнородные сущности в единое целое. Нужно растопить замкнутых и открыть подозрительных, создать атмосферу признания и уникальности каждого и, по крайней мере, на уровне этих “ручек” следить за полнотой связей, испытывая непреходящий страх оттого, что любая из этих загадочных сущностей может оказаться принципиально нереализуемой или безумно дорогой. Хорошо бы иметь резервные решения, но для них нужны еще люди, еще деньги, еще время – объяснения, от которых запаникуют и заерзают в своих креслах инвесторы.

Команда EyeWay Ltd гребет рьяно и с воодушевлением. А. скребет подбородок. Когда он отходит от стола, экран или раскрытая книга дышат надменностью нематериальных построений. Б., напротив, выглядит вполне человеком со своими штативами и лазерными лучами, бегающими по разлинованной стене. На Новый год он, к удовольствию приведенных детей, даже устраивает представление, напуская клубы дыма на пути у лазеров. Когда Я. смотрит на дисплей В., он видит нечто вроде привычных разводок микроэлектроники, но эти разводки должны будут двигаться. В. поясняет: охранники президента следят каждый за своим сектором, а беспилотный охранник будет контролировать несколько секторов по очереди. От одного его вида с бешено бегающими глазами можно будет обмочиться на месте, обещает В. Сам Я., восседая в центре крепостной стены из приборных стоек, лихорадочно пишет программы тестирования зрительной системы в целом и каждого ее модуля. Баронесса вечером дома и даже в постели горячо советуется с Я., как, не обидев друзей, пригласить независимых экспертов для оценки и консультаций по особенно проблемным узлам.

Как и ожидалось, проблемы возникают одна за другой на этапе интеграции. Неожиданный звонок поступает из Музея Древностей. Два беспилотных солдата добиваются аудиенции директора музея, утверждая, что они обязаны передать на хранение древние монеты. Разработчики учли опыт иракской войны, и сохранение культурных ценностей вошло в список приоритетных задач. Отлично сработал и переключатель, направив информацию от глаза в центр культуры и искусств. Но откуда монеты? Увы, – проблемы на стыке четкости изображения и распознавания образов. “Монетами” оказались латунные пуговицы мундиров условного противника, представленные вместе с обрывками ткани защитного цвета. И хотя по свидетельству наблюдающих военная задача была достигнута – противник бежал в панике, размахивая полами распахнутых мундиров, – в голосе Заказчика сквозила презрительная ирония, – не для того подслеповатые солдаты обучены беседе с сотрудниками музея, чтобы не отличить профиль Александра Македонского от профиля лидера соседнего недружественного государства.

По этому поводу произошла значительная размолвка между А. и Б. А. считал, что проблема вызвана неправильной оценкой поляризационно-обусловленной составляющей оптических потерь, Б. обвинял А. в примитивности математической фильтрации сигнала. Баронесса, как могла, успокаивала друзей, но если ее не было поблизости, дело быстро доходило до высоких тонов, и сенсоры разведки вполне могли бы по дрожанию стекол зафиксировать разговор, а сама разведка его расшифровать, если бы не обилие ассоциативной терминологии, взятой из области систем самовоспроизведения обычных, не беспилотных, солдат, вполне характерной для инженерного русского языка, на котором объяснялись спорящие.

В другой раз все началось с хохота, который раздался из комнаты совещаний, где просматривали материал, отснятый беспилотным солдатом-разведчиком.

– Он приволок постельные сцены, – объяснил вышедший оттуда В.

– Кто именно? – спросил Я.

– К300, – ответил В.

Баронесса похолодела. Солдат-разведчик К300 был отправлен на испытания – собирать сведения о ночной жизни насекомых в лесу Бен-Шемен. Гражданское применение, за которыми, понятное дело, – будущее. На случай непредвиденной неисправности в его базе данных был их домашний адрес.

– Проклятье, изображение опять расплывчатое, – пожаловался В., и Баронесса немного успокоилась.

– У нас могут быть неприятности с законом, – сказала она, – нужно немедленно стереть эти участки записи. Б. возражал, отсутствие этого фрагмента усложнит поиски проблемы, утверждал он, но Баронесса была непреклонна, и запись нехотя стерли.

Еще не менее двух лет потребуется для доводки, оценивают в беседах на EyeWay-ской кухоньке приятели-сотрудники перспективы своего дела. Но как безудержен был недавний оптимизм финансистов, соревновавшихся друг с другом в стремлении вложить деньги в новый перспективный бизнес, подогревавшийся опасениями упустить последний вагон этого экспресса в будущее, так тяжел и мрачен сейчас страх перед возможным крахом, волной заполняющий их сердца. Все чаще звучат слова “мыльный пузырь”. Список из тридцати окрестных ресторанчиков, куда EyeWay-цы ходят обедать, продолжает расширяться, но их бизнес-обеды оплачиваются стартапом уже не полностью, а лишь наполовину. Из обычного перечня заказов их кухоньки, где всегда в изобилии были соки, творог, сыры, миндаль, фисташки, изымаются наиболее дорогие продукты. Главный дирижер стартапа вначале призывал их не экономить на оборудовании. Главное, не сэкономить средства, а как можно быстрее выйти на рынок, опередив конкурентов, говорил он. Стартап роскошно оснащен всем необходимым, но теперь получить деньги на новые приборы становится все труднее. И наконец, о ужас, им срезают зарплаты на 5-10 процентов, и теперь они на все 20 процентов ниже зарплат министров правительства Еврейского Государства, которые по английской традиции и так невысоки, считают стартаповцы, на сей раз проявляя сочувствие политикам.