Энн Ветемаа - Сребропряхи

— Слушай, я тебе завтра утром дам «уазик», заскочи домой.

— Если это лишних хлопот не составит… — Видно, что Яан и в самом деле рвется к жене. А к кому рваться Мадису со своими заботами, со своей изжогой? Сегодня он никого не хочет видеть. Даже Марет.

— Ничего. Только выезжайте пораньше. Часов в шесть. Тогда успеете вернуться ко времени.

Яан идет в свой номер, который по указанию Мадиса Вероника выклянчила-таки после жутких презрительных и гневных гримас.

Там, не зажигая света, Яан Сокуметс укладывается в постель, но сон к нему не идет. Где-то квакают водопроводные трубы, снизу доносится пение. Непривычное место. Непривычные заботы…

Яан Сокуметс думает. Думает очень напряженно, но не об Альвийне. Он видит себя в роли шута, барышни насмехаются над ним; что же может тут придумать этот несчастный камердинер? Они на верхней ступеньке лестницы, над ними никого нет… А может, все-таки?.. Слушай-ка, Яан Сокуметс, ведь есть же кое-кто и повыше! Есть!

В номере Яана загорается свет. Уже половина второго, но безо всяких колебаний плетется, посасывая трубочку, старый человек к номеру Мадиса. Смачно плюет на дверь и требует впустить его.

Слышно, как скрипнула кровать. И Яана впускают.

Карл-Ээро Райа решил подкачать мускулатуру плеч и спины, он нацепил на эспандер еще одну пружину. Упражнения выполняются перед распахнутым окном — высокий стройный светловолосый мужчина, настоящий северный тип, немного за сорок; говорят, что он родился в сорочке; между прочим, этот факт был засвидетельствован и медициной. Свою сорочку он хранит до сих пор, из чего, однако, не следует делать вывод, будто ведущий режиссер студии суеверен. Напротив, Карл-Ээро Райа придерживается широких современных взглядов, у него манеры английского джентльмена, он крупный знаток французского кино, заслуженный деятель искусств Эстонской ССР.

Из столовой несло вонью — там уже варили щи, капуста явно прошлогодняя; после недолгих размышлений Карл-Ээро Райа сунул в рот мятную конфетку. Вместо зарядки сейчас бы в теннис сыграть, но разве в такой дыре найдешь партнера. Да и вряд ли в этом городишке есть корты.

Эспандер поскрипывал, поблескивал на солнце, в плечах разливалась приятная теплота. Пожалуй, хватит. Небольшая зарядка заканчивается бегом на месте. Карл-Ээро Райа отводит на это пять минут.

Раз-два, раз-два, теперь побыстрее, еще быстрее, теперь медленнее, еще и еще, раз-два, раз-два. Карл-Ээро на бегу размышляет о причинах, приведших его сюда. Мадис Картуль, этот несносный ребенок, снова что-то крутит. Поругался с Альдонасом Красаускасом; молодой и, по-видимому, довольно перспективный Рейн Пийдерпуу озабочен тем, что невозможно уразуметь, чего добивается режиссер-постановщик. Да еще эта немыслимая история со швейных дел мастерицей, Марет, что ли, ее зовут, какая-то тихая овечка. Райа даже не может вспомнить, как она выглядит. И будто бы ей доверена небольшая, но важная роль невесты Румму Юри. Роль, которая, несомненно, подошла бы Керсти или, например, Эве Киви, она десятки раз справлялась с подобными ролями.

Раз-два, раз-два, гм, все эти сомнительные действия Мадиса не движение вперед и даже не бег на месте, раз-два, раз-два, это опасный бег назад, это наверняка приведет к краху…

Да, дело тухлое, Мадис Картуль явно что-то мудрит, хочет, как всегда, перевернуть все вверх тормашками. Но что здесь переворачивать-то, что вообще здесь стоит переворачивать? Задача немудреная, это ведь не «Гамлет», или «Вишневый сад», или «Юдифь», не насыщенное многоплановое произведение, работая над которым можно выдвинуть какую-то новую концепцию. Румму Юри должен быть просто лихим разбойником с большой дороги! Он, Карл-Ээро Райа, уже декларировал и на коллегии при обсуждении «Румму Юри» вторично подчеркнул, что подобные опусы, если говорить честно, никому не нужны. Однако опасности они не представляют, публика принимает их хорошо, и план выполняется. А то, что план необходимо выполнять, должно быть ясно всем, Мадису тоже. Единственное разумное основание для съемок подобных фильмов — коммерческих фильмов, фильмов стопроцентной проходимости — это то, что под их прикрытием какой-нибудь талант может испробовать свои силы на материале, представляющем интерес в художественном плане, например, на какой-нибудь короткометражке; и если даже этот эксперимент не выйдет на всесоюзный экран, план студии все же будет выполнен. А теперь додумались историю о Румму Юри, эту обязательную дань киномонарху, верноподданнически преподносимые мед и меха, грубо выражаясь, превратить в эксперимент. Мадис собирается мех обстричь, а в мед добавить дегтю, именно так. Но этого же нельзя допустить! И Карл-Ээро сделает все от него зависящее, чтобы этого не случилось.

Карл-Ээро Райа, прекрасный знаток французского кино, человек, компетентный во всех модных течениях, весьма озабочен. До чего все же наша эстонская режиссура косная, крепколобая и ретроградная! Это не его личное мнение, это факт, уже десятки раз проверенный. Из всех видов нашего искусства кино наиболее отсталое, «Последняя реликвия» — отнюдь не шедевр, но все-таки приличный, вполне себя оправдавший фильм. Стильный фильм. Стиль — это человек, говорят французы. По этому фильму Мадис мог бы, по крайней мере, научиться стилю, тому, как избежать эклектики. Если эстонское кино для начала освоит хотя бы это, уже огромное достижение. Однако Мадис, кажется, вообще учиться не собирается. Норовистый петух взлетел на забор и кукарекает во всю глотку неведомо зачем, хрипло, бестолково, да еще клюв кверху дерет. Когда его сельскохозяйственный фильм завалился, план студии тоже погорел, слава богу, квартальный! И неприятностей было хоть отбавляй, и премии вылетели в трубу. А что натворит он с «Румму Юри»? Черт его знает, и в самом деле, это знает только сатана. Раз-два, раз-два… Эксперименты могут себе позволить крупные студии, центральные учреждения. Когда выпускается пятьдесят фильмов в год, провал одного фильма составит два процента. А у нас сорок процентов. Если мы благодаря Картулю выполним план только на шестьдесят процентов, будет большой скандал, возможно, половину руководства студии придется снять. Все было тихо, спокойно, и вдруг Картуль нежданно-негаданно берется за «Румму Юри»! Сперва он о нем и слышать не хотел. Вот чудила! Только теперь Райа начинает понимать, что это наверняка был просто финт, хитрый крючок, на который Мадис с грустным видом поддел киноруководство.

Рейн Пийдерпуу — перспективный парень. Хоть бы случилось что-нибудь такое, что позволило бы повысить его до сорежиссера. С этим юношей можно дела делать, говорят, он с головой, да еще ВГИК за спиной.