Эльмира Нетесова - Я обязательно вернусь

— А почему люди ею не лечатся? Зачем лежат в больницах? Не верят, не помогает водица? Запомни, внучка! Во все времена водились шарлатаны. Их на Руси больше чем тараканов развелось. Набрешут, насулят полный сундук благостей, а толку никакого. Скажи-ка мне, сколько они за свою водицу берут? — прищурилась хитро.

— Я не покупала. Наши сестрички приходили. Говорили, что не дорого.

— Может, ты помнишь, был такой Кашпировский, еще Чумак, где они нынче эти теле-целители, аферисты своего времени? Не взяло их лечение русских людей, смотались за границу дураков искать. А их, как назло, все меньше становится. Так и с водой серебряной. Помоют мозги и остановятся. Человеку завсегда результат нужен, а ни басни про серебро. Вот сумеют они этой водой остановить кровь или снять температуру, успокоить головную боль, прервать понос или очистить почки от песка и камней, убрать боль из сердца? Даю тебе слово, ни с чем не справятся. Пей хоть золотую воду, понос не остановишь. Задница не поймет цены, ей лечение подавай. Отвар черемухи иль конского щавеля семена. Пока подорожник к ссадине не приложишь, сколько хочешь той воды испей, а кровь долго не остановится. А вот приложи чистотел, через пару дней любая, даже гнойная рана очистится и заживет. Не верь брехунам, Юлька. Без молитвы человека от хвори не избавить. Потому у ваших врачей результатов мало, и все слабые. Они всего шесть лет учатся. А целители всю свою жизнь. И не бахвалятся. Не говорят, что вот он иль она лучшие! Это кому как Господом дано. Но мы стараемся и помогаем людям не за деньги и должности. Ты сама видишь, я к себе не затаскиваю и не уговариваю.

— Бабуль, пойдем спать, а то мне завтра спозаранок к Прошке идти. Отказать ему неудобно было. Помог нам человек. Надо и его выручить, — спохватилась Юлька, глянув на часы.

Утром, чуть свет женщины встали, управились по хозяйству и только сели перекусить, увидели, что Прошка уже открывает ворота, собирается въехать во двор:

— Вот черт, не дождался, уже прискакал. Ну и мужик, с таким не залежишься. Любую сдернет, отморозок. И когда он спит? Кто его взгоняет? Ведь ни хозяйства, ни детей, а просыпается вместе с петухом. Пожрать не даст! — возмущалась Юлька.

— Чего ворчишь? У человека душа болит, от того ему не спится. Нельзя серчать на Прохора! Он хорошо держится. Если б все, как он, умели себя в руках держать, жить было б много легче.

— Да ладно выгораживать, уж сколько времени прошло, а он никак не успокоится.

— Юль, прикуси язык перед его бедой! Он потерял целую семью. Его ночи страшные. Они бесконечные и мучительные. Они не кончаются даже днем и живут и душе человека болючим горем всякую секунду. Эти ночи отнимают у него все. Он не знает радостей, он для лих умер. Сумеет ли ожить и воспрянуть? Это уж как повезет, — говорила Анна, словно сама с собой. Глянув на растерявшуюся Юльку, сказала резко:

Ну, чего стоишь? Кого ждешь? Ты там ни одна будешь Никитка с бабой своей уже в деле. А и Прохор даже не зашел. Враз в огород свернул. И ты поспешай, коль обещалась.

Юлька, послушавшись Анну, вскоре пришла в дом Прохора.

Вот, еще помощница появилась! — обрадовался Никита и, сунув в руки ведро с водой и тряпку, открыл дверь в большую, еще пустую комнату, сказал:

Длили, выдери полы, чтоб ни единой пылинки не осталось. Высохнет, покрасим тут же.

Юльке повторять не стоило. Рядом в комнате мыла полы жена Никиты. Сам мужик едва успевал выносить грязную воду и менять ее на чистую. Женщины старались одна перед другой. Юлька заметила, что окна и двери уже вымыты и успели высохнуть. Оставались лишь полы.

Бабы! Перекур! Совсем загоняли меня бедного! Навалились вдвоем на одного! — запросил человек отдых, когда женщины помыли полы в комнатах.

— Да что тут осталось? Кухня и прихожая! Давай закончим, тогда отдохнем! — предложила Юлька.

— Ну и моторная! Тебе в задницу штепсель вставить, трактор без солярки заведется. Куда так спешишь? Глянь, из задницы пена клочьями летит. Остановись! Продыхни через все форсунки! И мне дайте роздых! Весь взопрел, как конь! Вы ж бабы! Жалость поимейте к себе и ко мне немножко! — вырвал тряпку из рук Юльки и, выведя во двор, облил обоих холодной водой. Женщины развизжались, от их спин и плеч шёл пар.

Никитка! Отморозок! Как мы теперь работать будем? Смотри, как обмочил обоих, нас самих хоть выжимай, жуть какая-то! — возмущалась Юлька. А человек хохотал от души:

— Две мокрые курицы! Куда уж убираться в доме, обсохните малость, а и я обсушусь рядком с вами. Совсем меня упарили! Не бережете и не цените единственного мужика! Загоняли до обморока две кобылы. Никакой жали не имеете! Дорвались до полов, чуть ни зубами грызете. Нет бы мне вниманье уделили, покуда серед вас топчусь такой молодой и красивый, совсем нецелованный и неподношеный, слегка подкашливающий и неумытый! Ну, короче! Не мужик, а сущий супер! Второго такого во всей Сосновке не сыскать с фонарем.

— Ну, да! Совсем сокровище! Если в сухие штаны переодеть, первым женихом на всю деревню станешь! Одно хреново! Подходящей невесты нет! — смеялась жена Никитки.

— А ты куда денешься? Мне другой не надо! Уж мучайся до конца! А коли откажешься, утоплюсь в колодце.

— Ну что ты, Никита! Колодец почистить сначала нужно. Ни то в нем воды по колено! — заметила Юлька.

— Ладно вам прикалываться! Колодец почистить дело не хитрое. Это в наших руках. Было бы желание! Приведем и его в порядок, заставим жить заново. Вода в нем хорошая. Не плесневая. Ее пить можно. У других совсем негодная, только на стирку годится. А готовить жратву уже нельзя. Вода, будто из грязной лужи взятая, затхлая. Все потому, что колодцы старые, давно не чищены. Этот — живой! Только руки к нему приложить, и снова зазвенит, воспрянет как новый хозяин. Оно во всем так. Согрей душу Прохора, и он оживет, опять мужиком станет, вернется в силу, — глянул Никитка на Юльку и продолжил задумчиво:

— Душа мужская, как этот колодец! Коли заботиться и любить, сторицей вернет за добро. Забывать о нем нельзя. В забытьи вода, что кровь в жилах, чахнет и болеет, не звенит, не поет и не радует. Оно у всех так вот. Вчера к нам соседка пришла. Мужик от нее к другой ушел. Баба и вовсе опустила руки. Умываться перестала. Поверила, что она хуже всех на свете, глупее и страшнее в целом мире нет. А ведь молодая баба и собою не дурна. Так вот и встряхнул, долго с нею базарил, ругал, убеждал вернуться в бабы. Вижу, нынче с утра баньку затопила. Значит, поверила, что но все потеряно, и на ее долю сыщется человек. Ни все мы козлы!

— К чему о том звенишь? На что намекаешь? — не поняла Юлька.

— А ты подумай! Ведь еще не старуха! Зачем вот так дышишь? Хуже монашки! Молодая покуда! Звонко, весело жить должна, на одной ноге крутиться, чтоб от тебя искры потели во все стороны. Не сиди под юбкой Анны У мое своя жизнь, у тебя другая судьба! Живи веселее! Зачем в избе прокисаешь плесенью? Помни, бабий век короче детского сна. Не спеши в старухи! Порадуйся своей молодости. Не убегай из нее раньше времени.