Сю Фудзисава - Вода камень точит

Перед глазами возникает лицо Савамуры в темных очках с золотой оправой, когда он жеманно расчесывает свои шелковистые волосы в корректорской. Ёнэкура как-то заметил:

— Сдается мне, что этот парень больше расположен к мальчикам. У него на лбу написано, что мастер брать за щеку.

У Ёнэкуры, видать, глаз наметанный, если говорит такое. Как бы там ни было, а внешность Савамуры не внушала особого доверия.

Миясэ переставляет лампу на полу. За спиной он чувствует колебание собственной тени на стене и потолке.

— Ну что, может, хватит на сегодня?

Из васицу [9] Комната в японском стиле. , что рядом с комбинированной гостиной, доносится запах сена от новых татами, и Миясэ вдруг замечает, что его тень, разрастаясь, проникает в темноту этой комнаты. «Здесь у нас будет спальня», — думает он. Если приедут из Кобе родители Тамаки — разместим их в васицу, если нагрянет мать из Мацумото — остановится там же. Приглашение родственникам. Поздравительные речи. Место бракосочетания. Регистрация брака. Смена фамилии. Заявление об отпуске для свадебного путешествия. Необходимые покупки. Организация мальчишника после свадьбы с приглашением знакомых Тамаки. Переезд. Ангорка.

— Кстати, может, сегодня поедем ко мне домой?

— Нет.

Миясэ быстро подходит к стоящей возле мойки Тамаки и открывает кран. Сильный поток вмиг наполняет раковинки, спохватившись, он закрывает воду. Взглянув Тамаки в глаза, он замечает в ее контактных линзах, отражающих свет люминесцентной лампы, острый металлический блеск. Миясэ вытирает носовым платком руки и начинает через свитер гладить ее груди.

— …Ну, скажи, Коити, ты правда не против ангорки?

Тамаки слегка отводит взгляд.

«Что же есть на самом деле ее тело?» спрашивает сам себя Миясэ.

Стоя за спиной Тамаки, он продолжает ласкать ее груди. Спереди широкий ворот свитера собирается складками, поднимаясь к самому лицу, и обнажает белоснежную кожу ее плеч. В мерцающем свете лампы полоски от лифчика на ее спине кажутся келоидными рубцами.

— И левую тоже, — слышится через свитер сдавленный голос Тамаки.

Пальцы левой руки Миясэ нежно поглаживают ее теплый сосок. В неярком свете лампы ложбинка ее позвоночника подобна тонкому стеблю бамбука лунной ночью.

Миясэ отстраняет руки и сосредотачивает свой взгляд на попке. Крепкая как орех, того и гляди, лопнет от напора скрытой в ее недрах плоти.

В самом начале их романа Миясэ часто впивался зубами в ее зад и проникал языком в самую глубь. Тогда он забывал о Тамаки, он жаждал лишь женского тела. Ему даже хотелось, чтобы это тело принадлежало совсем другой, незнакомой, женщине.

Миясэ раздвигает две половинки. В темной щели между ними похлюпывает слизь — вот так намокла, думает он, затаив дыхание. Пальцы скользят от горячего нетерпения. На мгновение ему кажется, что он потрошит скользкую каракатицу.

В искусственном свете лампы тускло отражаются бесчисленные царапины в раковине, которую чистила Тамаки.

«Первая стадия окукливания шелкопряда… — говорит про себя Миясэ, разглядывая царапины на нержавейке. — Как же я сейчас далеко отсюда», — думает он.

— Да чего уж тут такого интересного, ерунда одна… — где-то в глубине сознания раздается голос Савамуры.

Миясэ плотнее обнимает Тамаки за узкую талию. Как-то фальшиво звучат эти слова из уст мужчины средних лет, держащего в руке только что отпечатанный номер газеты «Свастика». Сам-то он, небось, трахнет девчонку, вытрет ей пипиську салфеткой и завалится навзничь с сигаретой в зубах, раздумывая в постели об очередном заказе.

Тамаки, постанывая, скребет металлическое покрытие мойки. Окинув взглядом ее волосы, забранные в пучок, и белизну нежной шеи, он еще крепче хватает ее за бедра. Запах ее тела, смешанный с ароматом цитрусовых духов, волной обдает Миясэ.

Ее голова склоняется то влево, то вправо, следуя ритму его движений, в такт им поскрипывает вставная рама в окне на другом конце комнаты. Не убирая рук с ее талии, Миясэ оборачивается. В перекрестье света двух ламп по стене и потолку причудливо извиваются их тени. «Это моя поясница», — думает он, глядя на ритмично двигающуюся тень.

— Коити, ну, давай же…

Тело Тамаки извивается, вторя каждому его толчку. Левой рукой она выхватывает заколку и встряхивает головой. Волна ее длинных волос устремляется вниз, и тяжелый их запах добавляется к аромату ее тела и духов.

Живое существо в теле женщины. Миясэ вспомнилась планария — маленькое плоское существо, материал о котором он как-то собирал для своей статьи. Живет оно в пресной воде, размером около двух сантиметров. Отрезанная часть легко вырастает вновь, как хвост у ящерицы. Еще вдруг пришли в голову ассоциации с индийским плосколобом [10] Плоская рыба размером около 50 см, широкая голова которой постепенно переходит в узкий хвост. , или с фантастическим «сыном земли» — змеей, обитающей в горах. Все это представлялось чем-то гладким, скользким, наподобие человеческого эмбриона. И такое крохотное животное живет в теле Тамаки и управляет ее движениями. Представив во время соития, что он обладает самой планарией, которая забралась в матку Тамаки, Миясэ почувствовал, что силы его иссякают.

Тяжело сопя носом и сложив губки бантиком, Тамаки оборачивается назад. Начавший плавать в океане ее тела, Миясэ скользит взглядом по спине выпятившей перед ним зад женщины.

— Коити, ты о чем-то другом думаешь?..

Тамаки специально говорит слащавым голосом, как будто ничего не замечает. Взяв свой член в руки, Миясэ пытается проторить дорожку внутрь ее тела. Ее пропитанные любовной влагой жесткие черные волосы щекочут пальцы. Миясэ кажется, что Тамаки осознанно выбрала путь обычной домохозяйки. Она, конечно, понимает, что семейная жизнь пока еще его особенно не прельщает, но уверена, что, когда брак будет заключен и ему придется играть роль мужа или отца, он выбросит из головы студенческие мысли. И не важно, где он будет работать — в «Компанимару» или в газете «Свастика». Она думает, мужчины не понимают, в чем заключается счастье.

Кошка бродит среди книг… Кажется, это Аполлинер [11] Гийом Аполлинер (1880–1918) — французский поэт-авангардист. .

Аполлинер… Когда впервые за десять лет он произнес имя этого поэта, холодок пробежал по его коже. И одновременно покраснели кончики ушей. Он подарил сборник его стихов девушке по имени Юка, которую любил в студенческие годы. Вспомнив картинку на обложке, Миясэ подумал, что только ему одному могло прийти в голову такое воспоминание в момент, когда он прижимался своим поникшим членом к заднице стоявшей перед ним раком женщины.

Под мостом Мирабо тихо Сена течет, такая вот была картинка.