Михаил Барщевский - Из жизни Вадима Осипова

И главное, что выводило Нину Петровну из себя, так это то, что Осипов, изучавший дело неделями, ежедневно по многу часов, дела так и не знал! Если ему надо было сослаться на какой-то документ, он долго копался в своих записях, пыхтел, заискивающе смотрел ей в глаза и мямлил:

— Простите, товарищ председательствующий, не могу найти номер тома и страницы.

Косыгина клокотала! Даже девчушка из городской прокуратуры, якобы поддерживающая обвинение, даже она знала дело лучше адвоката! Такого еще в практике Косыгиной не было.

А Мирского Нина Петровна жалела. Чисто по-человечески. Да и по-женски. Красавец мужик, неглупый, вежливый. Старательно задававший вовсе не наивные вопросы свидетелям и экспертам, приветливо, а не заискивающе, как другие, улыбавшийся ей по утрам, когда она, входя в зал, говорила: «Доброе утро, прошу садиться», — он ей нравился все больше.

«И надо же было, чтобы так ему не повезло. Вор у вора дубинку украл! Клюнул на банальных мошенников. Облапошили они его элементарно! И жена — стерва, даже в суд ходит через пень-колоду, не то что другие — сидят как пришитые. После приговора наверняка разведется и заживет вольной пташкой. Хорошо, если передачи станет посылать. А то, бывает, й этого не делают. Да еще и адвокат этот, Осипов. Пользы от него ноль, одно только раздражение» — такие мысли крутились в голове Косыгиной каждый день, и незаметно для себя она начала искать аргументы в пользу Мирского.

Она сама пристрастно допрашивала свидетелей обвинения, экспертов, сделавших выводы о причастности Мирского к хищениям. Очень расстроилась, что все выводы экспертов подтверждались, — Мирский не только взял деньги из кассы на покупку талонов, но и немало наворовал, как и все торгаши, на «естественке» и «усушке-утруске». «А жаль», — подумалось судье.

Прошло еще две недели. Процесс шел медленнее, чем раньше, — кто-то из свидетелей не являлся в суд, приходилось откладывать дело на завтра.

Подошла очередь допроса главного свидетеля — судебного эксперта, проводившего комплексную бухгалтерско-товароведческую экспертизу. Именно на основе его выводов Мирскому и инкриминировалось хищение двадцати трех тысяч рублей.

Косыгина вошла в зал и не увидела на лице Мирского приветливой улыбки. Она привыкла к ней, можно сказать — ждала. Вообще, вчера вечером, готовя Леве ужин, она поймала себя на мысли, что такой мужчина, как Мирский… Нет, даже думать об этом недопустимо! И вот сегодня Мирский ей не улыбнулся. «Боится допроса эксперта», — решила Косыгина. От ее внимательного взгляда не ускользнуло и то обстоятельство, что ни на парапете загородки, отделявшей скамью подсудимых от зала, ни на скамейке рядом с Мирским не было его тетрадей.

Осипов тоже выглядел по-иному — еще глупее обычного. Даже вставая, когда Косыгина входила в зал, продолжал копаться в своих бумагах, пытаясь что-то найти. Жены Мирского в зале не было. Впрочем, она отсутствовала уже дней десять. Зато, как всегда, сидела на своем месте молодая женщина, приходившая только в дни, когда не было жены Мирского. Нина Петровна попросила как-то секретаря разузнать, кто эта дама.

Секретарша доложила:

— Говорит, родственница Осипова. При этом очень покраснела, — поделилась своим наблюдением секретарь.

«Наверное, — решила Косыгина, — любовница придурка адвоката. А дело он получил, поскольку, видно, его жена — родственница жены Мирского; Вот он свою любовницу при жене Мирского в суд и не таскает». Нина Петровна совсем распалилась: «Вместо того, чтобы защищать, думает о своих удовольствиях!»

Последнее время все, что делал Осипов, вызывало в судье страшное раздражение. И все больше и больше становилось жалко Мирского. «Ну ведь правда обидно, такой красивый мужик, и чтобы так не повезло и с женой, и с адвокатом!» — в очередной раз попеняла на судьбу Косыгина.

Как только Нина Петровна объявила начало процесса, Осипов встал и сказал:

— Товарищ председательствующий, у меня ходатайство.

— Что это такая активность с самого утра, товарищ адвокат? — заметила судья с плохо скрытым раздражением. — Ну, слушаю вас.

— Уважаемый суд! Защита просит объявить перерыв судебного заседания до завтрашнего дня. Причина в том, что мой подзащитный забыл в камере свои записи. И поскольку сегодня предстоит допрос важнейшего свидетеля по делу, мой подзащитный будет фактически лишен права на защиту. — Осипов сел.

Когда он говорил, Косыгина заметила, что адвокат действительно волнуется. При этом выражение его лица перестало быть заискивающе-придурковатым.

— А что, один раз поработать самому, не перекладывая защиту на клиента, вам невмоготу?! — начала заводиться Косыгина.

Осипов молчал. Встал Мирский:

— Я поддерживаю ходатайство моего адвоката. Понимаете, Нина Петровна, здесь ведь специфические вопросы будут обсуждаться. Адвокат мне не поможет. Я сам должен…

— Мирский, я бы попросила вас обращаться ко мне «гражданин судья», — неожиданно резко оборвала его Косыгина. — Ваше мнение, товарищ прокурор?

Гособвинитель встала, растерянно глядя на судью. Такого тона ни в отношении адвоката, ни тем более подсудимого, которому, она давно заметила, Косыгина явно симпатизировала, молодая прокурорша не ожидала.

— На усмотрение суда, — тихо сказала девушка. Косыгина зло уставилась на прокуроршу. Та съежилась под ее взглядом и торопливо добавила:

— Впрочем, лично я оснований для отложения дела не вижу.

Даже не повернув головы в сторону народных заседателей, Косыгина произнесла:

— Суд, совещаясь на месте, решил: ходатайство защиты отклонить как необоснованное. Есть еще ходатайства, товарищ адвокат? — уже с откровенной издевкой спросила Косыгина.

— Нет, спасибо, — приподнявшись, Тихо ответил Осипов.

Шел третий час допроса. Первой задала свои вопросы Косыгина. Она допрашивала с пристрастием, понимая, что от других участников процесса толку будет мало. И действительно, прокурор ограничилась четырьмя вопросами, в основном сводившимся к формуле «подтверждаете ли вы ранее данное заключение о…».

Мирский сегодня был не в ударе. «Видно, и вправду без записей ему тяжело», — признала Косыгина, но менять что-либо было поздно. «Дотяну до вечера, а завтра вызову его еще раз. Мирский свое наверстает», — заключила Нина Петровна, и ее совесть удовлетворилась таким решением.

Подошла очередь Осипова.

«Полчаса позора адвокатуры», — вздохнула про себя Косыгина и опять с жалостью посмотрела на Мирского.

Вадим начал с простых вопросов — где, когда, кем проводилась экспертиза? Настаивает ли эксперт на своих выводах, сделанных на предварительном следствии? По каким документам проводилась экспертиза?