Леонид Зорин - Сюжеты

Они увиделись на суде. Против собственных правил я побывал там — притягивала к себе эта женщина! — и навсегда запомнил усмешку, с которой она на него взглянула. Много всего, всякая всячинка скрывалась в этом движении губ, в этой почти мгновенной вспышке черных, выразительных глаз. Участие, горечь и тут же дерзость, поверх всего — все та же загадка, которую он не сумел разгадать.

Она рассказала ему на свидании, что есть у нее малолетняя дочь. Дала адресок, попросила приглядывать. Дали ей девять лет — было ясно, что этот приговор не смягчат. Теперь у нее была забота — успеть бы в лагерь до Нового года, чтоб встретить его не в тюрьме, а в зоне.

Он дал себе слово ее дождаться, хотел удочерить ее девочку — из этого ничего не вышло. Звонил мне, искал со мной новых встреч, все с тою же целью — поговорить о ней. Барахтался, пытался спастись и все же не смог — сдался, повесился.

Один выдающийся мастер прозы твердил, что «откладывать хорошо». Неоценимый совет литераторам. В особенности — неопытным птенчикам, готовым немедленно прыгнуть в небо. Естественный молодой азарт. К тому же вера в свое избранничество. Благое дело напомнить им истину, что замыслу необходимо вылежаться, он должен и созреть в инкубаторе, и опериться с тобою вместе. Другой знаменитый автор рассказывал, как в летний полдень, сидя в саду и поджидая свою подружку, вдруг ясно увидел цикл романов. В одно мгновение, целиком! Впоследствии он их все написал. Для этого, правда, ему понадобился весь Господом отпущенный срок.

Пусть так, но в отличие от него, когда-то на садовой скамье увидевшего незримую молнию, я вовсе не юноша — зенит мой пройден. И пусть откладывать хорошо — мне уже больше нельзя откладывать. Тем более тот, кто это сказал, оставил нам целую библиотеку, а я пробавлялся унылой поденкой и только мечтал написать роман. Время решиться и приступить, однажды утром броситься в омут.

Без предисловия не обойтись. Жанр этот давно не в почете, он старомоден, он архаичен и в литературе, и в жизни. «Только, пожалуйста, без предисловий» — сигнал, исходящий от собеседника и от любой аудитории. «Короче. Переходите к сути».

Я игнорирую этот призыв. Поверьте, совсем не от болтливости. Мне нужно объясниться с читателем. Я посягаю на его время, и было бы глупо не посчитаться с его недоверием к дебютанту, я просто обязан дать доказательства, что понимаю свою ответственность.

Нет спора, у каждого есть свой сон. Тот, что преследует ваши ночи. Один себя видит счастливым любовником, другой — каким-нибудь первопроходцем, третий — чемпионом-штангистом. В конце концов и сон о романе — либо еще одна мечта осуществиться и состояться, либо попытка, пусть неосознанная, расположившись в его тени, укрыться, заслониться от света. Перед самим собой оправдаться. Писать все это не слишком весело, но искренность — основное условие начатой мною опасной игры.

Читатель вправе меня спросить, нашел ли я своего героя. Вопрос безусловно закономерный. Было бы большим легкомыслием пускаться в плаванье без человека, который в себе аккумулирует всю энергетику повествования. Набившая оскомину фраза «герой не моего романа» для автора звучит угрожающе. Герой еще важней, чем сюжет.

Понятно, что таким заявлением рискую сразу же отпугнуть немалую часть читающей публики. Но я избегаю играть с нею в прятки. Стоило ли так долго готовиться к главному своему поступку, чтоб стать зазывалой на книжной ярмарке?

Герой мой выбран мною не случайно. Я знаю его, как себя самого. Его история поучительна, да и он заслуживает того, чтоб оказаться предметом исследования. Природа наделила его весьма неоднозначным характером — необычным, но не самодостаточным. Сочетание, чреватое драмой. Амбициозности и неуемности — хоть куда, независимости — нехватало. Люди завышенной самооценки втайне ищут признания окружающих — в их подсознании живет неуверенность. Именно потому мой герой долго и трудно готовился к жизни, медля вступить с ней в реальный контакт. В детстве он был хорошо защищен семейным укладом, школьной рутиной, но в юности от него потребовалось первое внятное решение — нужно было определить свое профессиональное будущее.

Институт иностранных языков он выбрал для себя еще в школе. Тут были различные мотивы — прежде всего он себя не связывал с отчим городом, ему предстоят неожиданные маршруты, когда он окажется в зарубежье, он должен быть хорошо оснащен. Кроме того, диплом полиглота обеспечивает свободу маневра — можно трудиться во многих сферах, иные даже трудно предвидеть.

По сути дела, подобный выбор свидетельствовал, что выбор отложен. Он был как бы продлением отрочества, ты получал законное право примериваться еще несколько лет, жить в состоянии невесомости.

Хотелось продлить и годы учения, однако учиться вечно нельзя — Господи, не успел оглядеться — и вот перед ним уже взрослый мир. Настало, как принято говорить высоким слогом, время ответственности.

Но разве ответственность не в том, чтоб не входить в студеную воду, не зная броду, не суетиться, не действовать очертя голову? К поступку следует подготовиться, что значит «стечение обстоятельств»? Кто мудр, тот создает обстоятельства, благоприятствующую среду.

Нужно, однако, и зарабатывать. Естественно, жизнь в родительском доме освобождала от многих проблем, но следовало себе обеспечить хотя бы подобие самостоятельности. Что делать? Учить детишек немецкому? Нет уж, увольте, это конец. Было бы безусловно заманчиво переводить иноземных писателей — тут мостик и к собственной творческой деятельности, но все это — удел москвичей. Еще один внушительный довод: надо перебираться в столицу, там, только там его поле битвы. Необходимо лишь подготовиться. Пожалуй, технический перевод и есть оптимальный вариант для «переходного периода», разбег перед Великим Прыжком. Благо, он жил в портовом городе, где было размещено пароходство, обеспечившее его работой.

Надеюсь, читатель уже почувствовал двойственность главного лица, а значит, — проявит к нему интерес. Мы пламенно превозносим цельность, однако всегда в ней подозреваем не то одномерность, не то ограниченность. Зато двоящийся зыбкий характер с его перепадами и зигзагами как бы свидетельствует о сложности и — с легкой руки знаменитых авторов — всегда привлекает к себе внимание.

Расстояние между двумя глаголами — «мочь» и «хотеть» — в природе вещей. Тем не менее рождаются души, которым этот закон не писан. Они бунтуют. Но уровень бунта зависит от уровня бунтаря. Несогласие чаще всего безобидно — то комедийно, то элегично, и все ж иногда оно может взмыть до неподдельного трагизма. Как бы то ни было, мой герой — один из тех, кто не смог смириться.