Оулавюр Сигурдссон - Рассказ о будильнике

На следующий день я был в таком бешенстве, что. без конца давал ему затрещины. Раз он такой подлец, что свинским образом не будит меня, пусть пеняет на себя. Будильник держался мужественно, но вдруг перестал звонить и остановился. Сколько, я его ни тряс, ничего не помогало. Что-то в нем, правда, слегка поскрипывало, но стрелки не двигались.

– Притворщик! – заорал я и швырнул его в угол. Я думал, что стекло разлетится вдребезги, но не тут-то, было: будильник был тертый калач и не такое видывал. К прежним трещинкам прибавилась новая, а больше ему ничего не сделалось. Подняв его с пола, я стоял с ним в руке, дрожа от бешенства, когда раздался стук и в. дверь просунулась голова жены домохозяина…

– Почему такой ужасный грохот? – спросила она. – Что у вас здесь происходит?

– Ничего особенного, – ответил я в замешательстве и положил будильник на стол.

– Так в чем же все-таки дело?

– А вас это касается? – ответил я вопросом на вопрос.

– Конечно, касается, если весь дом ходуном ходит. Я хмыкнул и стал надевать пальто.

– Чего еще от вас ждать, хе-хе. С тех пор как вы сюда переехали, покоя не стало, – оказала жена хозяина. – Хороша нынче молодежь, хороши нынче жильцы, ничего не скажешь! Господи ты мой боже!

Удаляясь, она выразила надежду, что больше ей не придется жаловаться на шум.

Я вновь попытался оживить будильник, а когда из этой затеи ничего не вышло, отправился с ним на берег моря. Дойдя до остатков свалки, обнаруженной мною весной, я огляделся. Вдалеке два парнишки соревновались, кто дальше бросит камень, и были настолько поглощены этим занятием, что ничего не замечали. Я мог спокойно и неторопливо рассмотреть будильник перед разлукой. Никогда еще он не казался мне таким красивым и привлекательным, как в этот миг. Голубая краска сверкала ж переливалась на солнце, а звонок, несомненно, был лучше всех других звонков на свете. Было в нем что-то особое, таинственное.

– Вот так, – сказал я. – Здесь мы впервые встретились, здесь мы ж расстанемся. Спасибо тебе за нашу совместную жизнь и за все то хорошее, что было, – плохое я постараюсь забыть. Я всегда буду с теплотой думать о тебе, можешь не сомневаться.

Говорить мне было трудно, казалось, я так и не сумею произнести эти слова; в глубине души я надеялся, что будильник вновь примется тикать и предлагать мир. Но он не издал ни звука, и я бережно уложил его между двумя камнями, туда, где он лежал при нашей встрече весной.

– Прощай, – сказал я. – Прощай.

Я приподнял шляпу и, взволнованный, зашагал прочь. Я твердо решил не оглядываться, боясь потерять самообладание. И я не оглянулся.

Ты, несомненно, думаешь, что на этом мой рассказ о будильнике закончен. Ошибаешься. Мне остается рассказать еще немного, и, если я опубликую этот рассказ, тебе, возможно, будет интересно узнать, что случилось потом. В день нашей разлуки я был вне себя от горя и поздним вечером отправился на берег навестить будильник. Для меня была невыносимой мысль о том, что он лежит там, одинокий и брошенный. Я решил взять его и держать дома – все равно, показывает он время или нет. Его присутствие стало для меня необходимым. Но когда мне оставалось только протянуть руку и поднять его, оказалось, что будильника между камнями нет. Я обыскал все вокруг, но он исчез, исчез бесследно.

Потянулись длинные, тоскливые дни. Мне не сиделось дома, я бродил по улицам, а по ночам мучился бессонницей. Работа двигалась плохо, будильник никак не выходил у меня из головы. Я много бы отдал за то, чтобы снова услышать его тиканье, снова услышать его звон, снова увидеть, как его стрелки медленно переползают от одной цифры к другой. Денно и нощно я терзался угрызениями совести: я вел себя с ним как последний мерзавец, поносил его, бил, кидал в угол. И вот он пропал для меня навсегда, потерян безвозвратно.

Я отправился к часовщику в надежде подыскать себе будильник, похожий на мой старый, но там не оказалось ничего подходящего. Все будильники были какие-то заурядные, какие-то благополучные. Ни один из них не побывал в переделках и передрягах, ни на одном из них не было ни царапины, ни у одного не было такого замечательного звонка, как у моего старого будильника. Мною овладело чувство одиночества и тоски; срок векселей истекал, пора было платить за комнату.

– Где же денежки, приятель? – спрашивали люди. Мне нечего было им сказать.

Стояло изумительное лето, а я бежал от знакомых как от огня и подолгу размышлял о том, как бессмысленна и грустна жизнь. И все же однажды вечером я забрел к своему, другу, потому что мне хотелось узнать, как продвигается его роман о человечестве.

– Как тебе пишется? – спросил я.

– Еще никогда не писалось так хорошо, – ответил мой друг. За это время он очень располнел.

– Много осталось?

– Нет, – сказал он. – Скоро кончу.

– Рад слышать.

– А ты разве не скоро кончишь? – спросил он.

– Нет. Скорее наоборот.

– Плохи дела?

– Да.

– В чем же причина?

Не успел я ему ответить, как из угла послышался звук, – звук, так меня взволновавший, что даже голова закружилась. На книжной полке я увидел зеленый будильник. Цвет не мог сбить меня с толку, я тотчас узнал знакомый звонок, к тому же у будильника не хватало одной ножки, а стекло треснуло.

– Подпиши-ка мой вексель, – сказал друг. – Мне позарез нужны деньги.

– Зачем? – спросил я.

Он засмеялся.

– Чтобы вложить их в одно предприятие, сулящее барыши, – выговорил он наконец.

– Где ты взял этот будильник? – спросил я, и сердце у меня заколотилось.

– Вот этот? – спросил он равнодушно. – А тебе-то что?

– Ты купил для него зеленой краски! – сказал я.

– Не понимаю.

– Это мой будильник!

– Твой? Ты что, спятил?

Весь дрожа, я подошел к книжной полке. Мой будильник не пожелал ни смотреть на меня, ни слушать меня, как будто мы с ним были незнакомы.

– Ты нашел его на берегу! Между двумя камнями!

– Да ты рехнулся! Что с тобой?

– Ничего. Это мой будильник, и я заберу его у тебя, – оказал я.

– Это мой будильник. Попробуй только тронь его, будет плохо!

– Да ни чёрта он не твой, и у тебя нет никакого права называть его своим!

– Вон отсюда! – заорал он. – Это мой будильник, и я Не желаю, чтобы ты глазел на него. Вон отсюда, я кому сказал!

Я попытался схватить будильник, но мой друг оказался проворнее. Он кинулся на меня, как разъяренный лев. Мы долго боролись, но в конце концов ему удалось вытолкнуть меня из комнаты и запереть дверь. Запыхавшийся после драки, расстроенный, я топтался в коридоре – и вдруг понял, что потерпел поражение и что надо убираться восвояси. Я поплелся домой. На душе у меня было грустно и бесприютно. Вечернее солнце освещало город с его домами и садиками, под низкорослыми березками покачивались на своих стебельках красные и желтые цветы, но мне не было деда до всей этой красоты. На душе было как-то скверно, оттого что мой будильник попал в руки другому человеку.