Гийом Виньо - Ищи ветер

— Нет, ты точно сдурел, Дерек. Тоже мне, вопрос чести! Придумал ерунду! Да и Джанин тебе не простит, если ты наплюешь на две с половиной тысячи…

Тут он нахмурился.

— Эй-эй! Женушку мою не трожь! Мне, чтоб ты знал, пришлось ее уговаривать, что нам позарез нужны деньги… Насилу уговорил, так хоть ты не упирайся! И потом, честь, my friend, — это никакая не ерунда, это единственное, что не смело ураганом…

— Вот как… Еще чего умного скажешь насчет чести? — беззлобно поддел я его.

— Скажу, check it out [38] Записывай ( англ .) : честь — самый дорогой подарок, который человек может сделать сам себе…

Наступило молчание. Сказано было и впрямь хорошо.

— Ладно, о’кей… это не я, это из одного фильма, — признался Дерек.

— И кто же это сказал, полоумный самурай перед харакири?

— Нет, белый… шотландец, что ли.

— А у него тоже рухнул ресторан?

— Нет. Но вкалывал он, кажется, как вьючный осел.

Что, интересно, можно было ответить на подобную околесицу? Я не нашелся. Впрочем, Дерек все равно слушать бы меня не стал, он уже согнулся пополам от хохота, совершенно неуместного, но заразительного. Все-таки хорошо было видеть его прежним. И потом, мне пришла в голову одна идея.

Поскольку ни о какой доле за фотоаппарат я и слышать не хотел, оставалось только уехать, и я спокойно собрался в дорогу. Работы у меня не было, денег осталось только-только на бензин и сандвичи, но я не тревожился. Монреаль? Нет, туда я не поеду. Рвану-ка в Нью-Йорк. В Луизиане и вправду слишком жарко в середине июля. У людей едет крыша, и комары летают — здоровенные, как шершни.

Утром накануне отъезда пришла Джанин. Я как раз заканчивал латать сорванную Фелицией кровлю — вместо платы за последнюю неделю, поскольку с деньгами уже возникла некоторая напряженка. Моя хозяйка, старушка по имени Эдна, считая, что совершает выгодную сделку, выдала мне стремянку, инструменты да еще и ящик пива впридачу. В общем, я загорал с гвоздями в зубах, когда меня окликнула Джанин. Я слез со своего насеста, достал из ледника пару бутылок, и мы сели на крыльце. Джанин была явно смущена. Я как мог старался этого не замечать.

— Это ведь ты, Джек, да?

Она внимательно смотрела на рыбачье суденышко посреди Кривого озера.

— Что — я? — переспросил я удивленно.

— Не держи меня за идиотку…

— Да о чем ты?

На что-то меня хотели раскрутить, на чем-то подловить, вот только на чем? Она покачала головой, усмехаясь, дала мне шутливого тычка под ребра, как приласкала.

— Come on, Джек… Расскажи уж, как это ты ухитрился…

Я взглянул ей прямо в глаза с самым что ни на есть невинным видом.

— Долго ты еще будешь морочить мне голову? — вспылила она.

— Нет, это ты надо мной издеваешься, Джан. Я понятия не имею, что ты хочешь от меня услышать…

Джанин посмотрела на меня изучающе, вприщур. Я даже бровью не повел. И она сдалась, хоть и не поверила до конца.

— О’кей, слушай, что было: тот тип из страховой компании сам позвонил мне и… держись крепче!.. сказал, что хочет уладить дело без суда! Представляешь?

— Не представляю!

— Вот и я тоже… Джек, я-то ведь никаких исков ему не посылала! Почему же он говорит «уладить», ума не приложу!

Я пожал плечами.

— Подожди, это еще не все! — продолжала она.

— Он сказал про коммерческие убытки, что их тоже возместят, но… этого же нет в договоре! Как думаешь, может, они ошиблись?

— Не исключено…

— Да нет… Эти люди не ошибаются. Мне все кажется, что это шутка, розыгрыш…

Я глотнул из бутылки. Пиво было холодное, справедливость торжествовала, солнце светило — славный выдался денек.

— Take the money and run [39] Возьми деньги и беги ( англ .) — пробормотал я.

— Да, но все-таки… Я точно сума сойду! И еще, знаешь… он разговаривал вежливо, сукин сын этот, по телефону, представляешь, извинялся за недоразумение! А в первый-то раз трубку бросил!

— Джанин, да какая тебе разница? Все уладилось, и отлично! Может, этот сукин сын о Боге вспомнил, мало ли, бывает… Praise the Lord! [40] Благодари Господа ( англ .) Бери чек и не задавай вопросов… Если бы кто-то оставил чемодан с деньгами под сиденьем твоей машины, или ты бы их на улице нашла — тогда я понимаю, но тут дело другое… Эти деньги ваши по праву… Возьми чек. Кто-то там, наверху, о вас помнит.

— Ага, наверху… Делать ему больше нечего… Начал бы тогда с Африки… Нет, не нравится мне это, я все пытаюсь выяснить, в чем дело, а то ведь неприятностей потом не оберешься, понимаешь? Если это ошибка, мало ли…

— Вот и не гони волну.

Джанин нехотя кивнула.

— Я просто хочу понять…

— Один фермер, у которого курица несла золотые яйца, тоже хотел понять. Не надо резать курицу… Ну, твое здоровье!

— Твое… — отозвалась она. — Ладно, извини, что так на тебя насела. Я просто… просто не вижу другого объяснения. Но это чушь какая-то, не представляю, как вообще кто-то мог на них надавить… Тем более наш повар, не в обиду тебе будь сказано!

— Действительно, куда уж бедному повару… Но мне это даже лестно… Смешно, но лестно.

Говорят, если испробованы — и отметены — все возможные варианты решения проблемы, то последнее оставшееся, самое, казалось бы, безнадежное, оказывается единственно верным. В данном конкретном случае решение звалось Джоэль Стейн — большой любитель фотографии, нью-йоркский адвокат из фирмы «Стейн и Янг». А когда Джоэль Стейн, который не раз и не два вытряхивал состояния из международных магнатов мира сего, короче, когда сам Джоэль Стейн снисходит до звонка в мелкую страховую контору в занюханной Луизиане, что, по-вашему, бывает? А то, что сукин сын из этой конторы сначала меняется в лице и обделывается, а потом, переодев штаны, берется за телефон и разговаривает очень вежливо.

Вечером Дерек и Джанин устроили торжественный ужин, чтобы отпраздновать скорое возрождение «Ди-Джей кафе». Собралась вся многочисленная родня, даже кузен Морис по такому случаю вырвался из «Корпус Кристи» [41] Благотворительная организация (Армия Спасения). и прикатил из Техаса. Джанин приготовила огненную ямбалайю [42] Креольское блюдо из риса и специй. , от которой с меня семь потов сошло, к несказанному удовольствию всех присутствующих. Я всю жизнь не мог понять, что тут смешного, когда человек отдает концы, давясь кусочком жгучего перца, но, надо полагать, это универсальная хохма всех времен и народов. А мне на нее просто везет. Признаться, тут и моя дурная голова виновата. Если меня предупреждают, типа — «осторожно, вон тот, зелененький, очень острый» — я обязательно именно его и кусну. Не могу удержаться. Так и с бабами порой.

Из восемнадцати гостей оставалось человек десять, когда было решено отправиться к дядюшке Лафайетту — его правда так звали, — который гнал забойный moonshine [43] Самогон ( амер. разг .) . Антуан сказал, что уехать из Луизианы, не испив его, было бы грешно. Бабушка Шарлотта возвела очи горе и заявила, что от этого зелья мы лишимся рассудка — «и не говорите потом, что я вас не предупреждала», но тут же наказала Антуану привезти и ей бутылочку — «для чистки серебра»: всем было ясно, что это наглое вранье, но засмеялся я один. Бабулька подмигнула мне и приложила палец к губам: дескать, не советую, молодой человек, надо мной насмехаться. Я понял: тут действовало некое молчаливое соглашение.