Жан-Люк Утерс - Путешествие с Люком

Утешительное чувство дежавю достигло своего апогея, когда на одной из торговых улиц мы приметили — не сразу поверив своим глазам — витрину магазина, где красовались целые штабеля коробок с памперсами. Мехико, наш вожделенный Грааль! Я кое-как припарковал машину, и мы ринулись к полкам, точно гангстеры, замыслившие ограбление века. После нашего набега в магазине не осталось ни одного памперса.

Теперь мы с легким сердцем могли начать поиски какого-нибудь скромного отеля и обнаружили его в квартале Зокало. В тот момент, когда мы выгружали из трейлера свои вещи, Люк, заподозривший, что ему не светит ночлег в привычном месте, устроил дикий скандал на всю гостиницу. Тщетно Жюли объясняла ему, что скоро он будет снова ночевать в машине, он ничего не желал слушать и ревел все громче и громче, взывая к сочувствию портье и каждого постояльца, проходившего по холлу.

Чтобы успокоить Люка, мы пошли бродить по улицам, где нам то и дело попадались магазины для грудных младенцев и детей постарше. Вообще детей тут было великое множество, а беременные женщины встречались на каждом шагу; казалось, они царят в этом городе, над которым властвует ребенок. Мы воспользовались удобным случаем, чтобы приодеть Люка, — он рос как на дрожжах. Меня особенно привлекали детские обувные прилавки, я умилялся при виде крошечных башмачков 24-го, 25-го размера, выглядевших уменьшенной копией взрослых туфель. Несмотря на протесты Жюли, обвинявшей меня в тяге к роскоши, я не смог противиться искушению и купил для Люка сразу три пары дорогих ботиночек.

Вечером мы поужинали легко, на французский манер. Мексиканской кухней можно, конечно, увлечься на короткое время, но наступает момент, когда хочется чего-то, что не будет бередить желудок и избавит его от ночной изжоги. Тем не менее говядина на гриле и зеленый салат, чьи целебные качества воспевают все на свете диетологи, не помогли Жюли избавиться от тошноты. Нам стало ясно, что дольше тянуть нельзя, надо показаться врачу. Ночь прошла в адском шуме завывающих моторов и оглушительных гудков. В три часа ночи, не в силах заснуть, я выглянул в окно и увидел жуткую пробку, из которой водители пытались вырваться всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Улицы Мехико запружены машинами двадцать четыре часа в сутки, и город так живет без передышки, и днем и ночью.

Больница оказалась гигантским комплексом зданий — целым городом в городе. Из отделения скорой помощи, которое осаждали толпы больных, нас отправили в консультационный центр, чья приемная напоминала зал ожидания на вокзале в часы пик. Судя по всему, здесь люди ждали своей очереди часами. Пациенты представляли собой все слои населения Мехико. Индейцы, беременные женщины, матери с детьми, старики, безрукие и безногие калеки, смуглые и белокожие сидели бок о бок в этом помещении, где неумолчный гул разговоров то и дело перебивался хлопаньем дверей и громогласными вызовами пациентов. Я решил, пока суд да дело, отыскать какую-нибудь автомастерскую, чтобы устроить нашей машине техосмотр. Жюли предложила мне оставить Люка с ней, поскольку он уже успел свести знакомство с несколькими малышами, ползавшими по полу так же, как он сам, и мы договорились встретиться в отеле.

Я вышел на улицу в тот момент, когда солнце, на миг прорвавшись сквозь завесу пыли, осветило город. Меня охватило странное чувство абсолютной свободы. Что и говорить: вот уже три месяца как мы жили в симбиозе, не расставаясь ни на минуту и даже не осознавая этого. Я зашагал по тротуару так бодро, словно вновь обрел способность двигаться; так шагают люди, которые провели долгое время в гипсе или на растяжке, и наконец, избавившись от этих пут, встают и заново учатся ходить.

Однако через несколько минут я вспомнил, что у меня есть цель — найти автосервис, остановил такси «Coccinelle» и попросил шофера отвезти меня в ближайший гараж, где чинят «фольксвагены». Я слишком плохо знал испанский, и мне пришлось объяснять ему с помощью бурной жестикуляции, что сначала я должен забрать свою машину на больничной стоянке, а уж потом поеду следом за ним в гараж.

Хозяин мастерской, которому я собирался доверить свою машину, сначала решил, что дело идет о серьезной поломке. Когда он понял, что мне нужна всего лишь обычная профилактика, его лицо прояснилось, как у доброго врача, на какой-то миг испугавшегося, что его пациент неизлечимо болен.

Через два часа я получил обратно свой трейлер, который привели в должный порядок; хозяин вручил мне счет с длинным перечнем деталей, потребовавших замены: прокладок, масляных фильтров, тормозов и прочего. В общем, машина была готова к путешествию и встретила меня как равноправный член большой автомобильной семьи.

Жюли и Люк уже вернулись в отель. Первым делом я спросил Жюли не о здоровье, а о том, брала ли она такси, какой оно было модели — «Coccinelle», не так ли? — и как это понравилось Люку. По выражению ее лица я понял, что вопрос этот я задал некстати. Атмосфера вмиг накалилась. Даже Люк, всегда радостно встречавший меня после любой разлуки, сидел с каменным лицом. Я было ужаснулся, предчувствуя катастрофу: рак груди, вирусную инфекцию, гепатит С. «Я беременна, Мариан!» — сказала наконец Жюли, бросившись в мои объятия. Вспомнив о своем первом фиаско в той же ситуации, я поспешил, прижав ее к себе, отреагировать радостным возгласом вроде: «Какое счастье, какая замечательная новость!»

Так вот что было причиной ее злополучной тошноты: теперь мне казалось, что я это предчувствовал. Сама Жюли с первого же дня ни минуты не сомневалась в ее происхождении, просто остереглась делиться со мной этой тайной. Мы долго сидели, не произнося ни слова. И тут случилось то, что даже сегодня кажется мне чудом: Люк, который стоял, держась за колени Жюли, неожиданно оторвался от нее и сделал три или четыре шажка в мою сторону, после чего шлепнулся на пол. Люк пошел! Мы с Жюли приветствовали это событие дружными восторженными криками. Жюли схватила Люка на руки и осыпала звонкими поцелуями. Видя, как мы отнеслись к его триумфу, Люк тут же решил повторить свой подвиг и на сей раз добрался до меня, уподобившись Блерио, впервые пересекшему Ла-Манш воздушным путем [29] Луи Блерио (1872–1936) — французский изобретатель, авиатор и предприниматель, первый пилот, перелетевший Ла-Манш 25 июля 1909 г. и первый француз, получивший удостоверение пилота. . Мы с Жюли расценили этот поступок как реакцию — бессознательную, конечно, — младенца, который почувствовал, что он уже не единственный ребенок на свете. Видимо, таким экстравагантным способом Люк решил напомнить, что он тоже существует, и попытался наглядно убедить нас в этом.

Мексиканский врач выписал Жюли лекарство от тошноты и настойчиво порекомендовал избегать любых излишеств и перегрузок. Когда она рассказала о наших странствиях, лицо его омрачилось. Беременной женщине никоим образом не следовало разъезжать по мексиканским дорогам, которые, за вычетом главных автострад, являли собой сплошные кочки и ухабы, а для плода они — первые враги. Он настойчиво советовал Жюли отказаться от бродячего образа жизни и как можно больше отдыхать на океанских пляжах, которыми изобиловала Мексика. В качестве примера врач назвал ей Канкун, жемчужину Юкатана на Атлантическом побережье, и Акапулько — на Тихом океане; эти курорты славились ультрасовременными гостиницами с кондиционерами и прочими удобствами. Именно в этих райских местах он сам проводил отпуск каждое лето, чередуя океаны. «Кто знает, может быть, мы с вами встретимся там когда-нибудь? Летний отдых — единственное, что позволяет мне выживать в этом аду, где нам так мало платят!» — горестно заключил он.