Жан-Люк Утерс - Путешествие с Люком

Высоченные валы шумно разбивались о берег, образуя кипящие водовороты, и откатывались назад, сметая все на своем пути. Местные жители предупредили нас, что море в этих местах очень опасно: неосторожные купальщики иногда тонут, унесенные подводным течением; немногие из них возвращаются назад еле живыми после долгой, не на жизнь, а на смерть, борьбы с океаном. Попав в такое течение, ни в коем случае нельзя плыть против него, а только наискосок, это дает хоть какой-то шанс выбраться на берег, пусть и из последних сил. Жюли сообщила мне мрачное название этого пляжа — playa de los Muertos [34] Пляж Мертвецов (исп.). — и категорически запретила лезть в воду. Я нарушил этот запрет один-единственный раз, и очередная волна, обрушившись на меня, вырвала и унесла футболку, которую я держал в руке. Кстати, тут мы не увидели ни одного американского туриста из тех, что встречали в других местах, где они разъезжали на машинах с гигантскими прицепами-трейлерами.

Дни текли на пляже Анхель так неспешно, будто время замедлило свой бег и растаяло в хрустально-чистом воздухе. Они уже не воспринимались как даты в календаре, а, напротив, слились в одну неопределенную длительность, тяготеющую к бесконечности и размеченную только рокочущими вздохами океанского прибоя. Даже ночь, и та не уступала дневному сиянию, щедро украшая темный небосвод сверкающими созвездиями. Каждый вечер, лежа на песке, мы неустанно любовались ими, хотя точно определить, где какое, на этих тропических широтах было нелегко: здесь, под тропиком Рака, все они как-то сплющились, став почти неузнаваемыми; даже Большая Медведица выглядела совсем плоской. Только Полярная звезда, висевшая теперь над самым горизонтом, осталась верна своему долгу и по-прежнему указывала нам на север.

Покинуть этот рай было выше наших сил, это значило пойти против природы. Вообще, с тех пор как мы путешествовали по Мексике, каждый отъезд просто надрывал нам сердце. Наша грусть объяснялась еще и сознанием, что эти места недолго останутся девственными. Скоро здесь, как и повсюду, зарычат бульдозеры и экскаваторы, сметая с лица земли этот оазис, на месте которого возникнут асфальтовые шоссе, отели, бунгало, клубы путешествий и, в довершение всего, аэропорт с его десятками и сотнями чартеров. И турагентства начнут продавать «экзотические путешествия по системе ‘все включено’», с незабываемыми морскими видами. А куры, свиньи и коровы будут сосланы куда-нибудь подальше, на задворки, вместе с их владельцами.

В день отъезда мы бросили последний тоскливый взгляд на этот бескрайний пляж; мы знали, что никогда больше не вернемся сюда.

Жюли выдвинула довольно нелепое предложение — ехать вдоль Тихого океана вплоть до Акапулько. Акапулько? Этот город казался мне полной противоположностью того, чем мы наслаждались в Пуэрто-Анхель. Я представил себе бухту с бетонными набережными и толпы янки, ведущих себя как полноправные хозяева. «Может, ты и прав, — ответила Жюли, — но почему бы нам самим в этом не убедиться?»

Итак, мы взяли курс на Акапулько. К вечеру мы остановились в Пуэрто-Эскондидо — местечке, облюбованном серферами. На закате все они шли, с досками под мышкой, к океану, полные решимости сразиться с ним на равных. Сначала они плыли под водой, ловя волну, затем взмывали на ее пенистом гребне, на головокружительной высоте, и неслись к берегу, чтобы нырнуть вглубь за миг до того, как она разобьется о берег. Мы с замиранием сердца следили за этой битвой гигантов, развернувшейся на море. Люк, изумленно разинув рот, указывал пальчиком на горизонт, словно обнаружил на своем жизненном пути, после собак, лошадей, свиней и коров, новую разновидность существ, которые умели скользить по воде; решительно, мир был богат самыми разнообразными созданиями.

В Акапулько жизнь организована так, что деньги утекают как вода. Кроме того, она подбросила нам неприятнейший сюрприз: в наш трейлер наведались воры. Они взломали дверь и все перевернули вверх дном. К счастью, мы не возили с собой наличных денег, и грабители мало чем поживились. Округ Ле-Герреро, столицей которого является Акапулько, — один из самых бедных в Мексике. Вполне понятно, что местные жители, лишенные всех земных благ, посягают на имущество туристов, швыряющих деньги направо и налево. Таково, по крайней мере, было мнение Жюли. Мы стали молча складывать разбросанные вещи, мысленно составляя печальный список похищенного. Но когда я с ужасом обнаружил пропажу новых ботиночек Люка, так любовно выбранных в Мехико, то решил, что это уже слишком и нужно срочно убираться из этого вертепа. Что мы и сделали, пустившись в путь еще засветло.

В самом факте путешествия с юга на север нет ровно ничего возвышенного, если, конечно, речь не идет о том, чтобы достичь северного полюса и водрузить там свое личное знамя. Мы себе такой цели не ставили. Нам и так предстоял долгий путь — несколько тысяч километров, притом что мы ползли со скоростью верблюжьего каравана, не быстрее. По прошествии времени мы полюбили нашу машину как члена семьи, более того, она стала для нас подобием матери. Мы путешествовали в ее чреве. Ели в ней, спали в ней, двигались вперед вместе с ней. Если она недомогала, нам тоже становилось плохо — это доказал печальный опыт аварии на дороге в Оахаку.

Люк не представлял себе другого дома. Каждый вечер я помогал ему взобраться в его «гнездышко», затевая игру в «трудное восхождение». Он рос и менялся день ото дня, и я с восторгом наблюдал за этой метаморфозой.

Я рассказывал ему историю, чей смысл он смутно угадывал по своим словам-фетишам: собака, лошадь, дом, мама, папа… Иногда он засыпал, не дослушав ее. Но разве это важно — узнать конец, ведь истории никогда не кончаются.

Люк стал ребенком-кочевником. Он считал наши постоянные переезды самым что ни на есть нормальным образом жизни. Когда мы становились где-нибудь лагерем, он знал, что это временная передышка. Жизнь для него означала странствие с одного места на другое, с перерывом на ночлег. Такими же кочевниками он считал всех людей и животных, которые встречались нам по пути. Их появление было отмечено печатью мимолетности, взять хотя бы встречу с Пятницей.

Мы расстались с Тихим океаном, решив подняться выше, на плато, где температура была более милосердна к путникам, особенно в ночное время. Наш маршрут пролегал мимо городов Толука, Морелья и Гвадалахара. Но мы больше нигде не останавливались надолго, разве только на берегу случайно встреченного озерца или реки, где можно было насладиться прохладой. Затем мы снова выехали на Тихоокеанское побережье в районе города Масатлан, расположенного под тропиком Рака; там мы планировали сесть на паром и перебраться через Калифорнийскую бухту к южной оконечности узкого полуострова, уходящего длинной косой далеко в море. Мы собирались пересечь эту пустынную, обдуваемую ветрами землю, чтобы добраться до Сан-Диего, пограничного калифорнийского города. Однако этого парома пришлось ждать два или три дня, пока нам не объявили, что его ремонтируют после аварий, случившихся во время последних рейсов.