Эндрю Грир - Исповедь Макса Тиволи

— По отношению к ней уж точно. Давай-ка вытащим тебя отсюда.

Из соседней комнаты доносился чей-то приглушенный разговор, вдруг скрипнул стул, и речь перетекла в яростный спор двух низких неразборчивых голосов, затем неожиданно пререкания затихли и речь снова напомнила плавное журчание воды. Мы с Хьюго поболтали о прежних временах и произошедших переменах.

— У меня для тебя припасена чудесная история, — сказал я. — О девушке, которую я встретил в Испании. Ни за что не поверишь.

— Посмотрим. Рассказывай.

— Я увидел ее в маленькой деревушке. Совсем крохотной, я там остановился на ночлег. В местном баре, оборудованном на американский лад, не было никого, кроме той девчушки. Смуглой, с косичками и клубничными губками. Ей и лет-то было не больше двенадцати.

— Давно ты ее встретил?

— Да. Представляешь, всего двенадцать — и уже пила какой-то коктейль в баре. Знаешь, что я подумал?

— Что?

— Она посмотрела на меня. Эдаким оценивающим взглядом, не шлюхи, но взрослой женщины. И я подумал: она такая же, как и я.

— Макс…

— Нет, правда, я решил, будто встретил еще одного человека с такой же болезнью. Ее взгляд, это невозможно описать, в ее глазах темнело крохотное пятнышко ненависти. Думаю, она поняла, кто я. Уверен. Ей должно быть не меньше шестидесяти.

— Ты заговорил с ней?

— Попробовал. Не поверишь, она купила мне выпивку. Однако я не говорил ни на ее наречии, ни вообще по-испански, а она не понимала английский. Бармен обходился с ней приветливо, с уважением, но будто боялся ее. Наверное, в том городке знали ее историю, скорее всего люди видели, как она молодела. Может даже, девушка слыла местной ведьмой. Ну, вроде меня, только ведьма. Она все смотрела печальными глазами, словно хотела сказать: «Не повторяй мой путь, не повторяй мой путь».

— Ну, я даже не знаю.

— Мы выпили несколько стаканов, а потом она что-то пробормотала. Думаю, хотела подняться в мой номер. Мне было так жаль ее, ведь я стоял перед ней, внешне — молодой человек, а в ее годы, кто знает, когда у нее в последний раз был мужчина и будет ли впредь. Кто полюбит ведьму в суеверной католической деревеньке? Неужели со мной произойдет то же самое? Я ужаснулся. И почувствовал, что должен спасти ее.

— О нет, старик, ты же не…

— Не спал с ней. Конечно, нет. А вдруг она и впрямь — двенадцатилетняя ночная бабочка? Я поднялся и ушел, сердце ныло от жалости. А тот взгляд не выходит у меня из головы. «Не повторяй мой путь».

— Макс, я вытащу тебя отсюда.

— Ты?

— Собственной персоной.

В небе по-шмелиному жужжал самолет. Из открытых окон доносились звуки радио: грустная песня мулатки соревновалась с оптимистичным духовым оркестром, затем по странному совпадению они слились в одно слегка двоившееся объявление: «У Зога штрафного не будет, не будет». Солнце позолотило двух мужчин лет пятидесяти, потягивавших джин. Казалось, наша жизнь подходила к концу. Видимо, так и было. По крайней мере если не для Хьюго, то уж для моего рассказа точно.

— Макс, это тебе. — Хьюго достал из кармана маленький конверт и бросил его мне на грудь. Белый квадратик бумаги, вскрытый и немного испачканный по краям. Я увидел незнакомый массачусетский адрес и дату годичной давности.

Дорогой Хьюго!

Здравствуй, милый друг. Ты долго ничего обо мне не слышал. Возможно, ты меня даже не помнишь. Я думала о давних знакомых (так поступают все старики) и о том, сколь многих потеряла из виду. Подобное неизбежно при частых переездах. Я слышала, ты женился и растишь сына, если честно, я видела тебя и твою семью в парке много лет назад, когда прогуливалась со своим будущим мужем. Ты выглядел таким счастливым. Хорошо. Я тоже счастлива. Трижды выходила замуж, и хоть не могу сказать о супругах ничего особенного, всякая любовь приносит нам нечто новое, не так ли? Например, от брака с Эсгаром у меня остался чудесный сын. Какое чудо, в мои-то годы. Забавно, да, Хьюго? И у тебя, и у меня есть сын.

Знаю, мои слова покажутся странными, однако я едва не назвала его в твою честь. Я всегда хотела Хьюго. Правда, в семье я не одна и должна избегать размолвок, поэтому сына зовут Сэмми. Наконец-то я счастлива и сама себе хозяйка, мама умерла, а третьего мужа я покинула и переехала в Массачусетс. Прошу, ответь на мое письмо. У меня остались самые светлые воспоминания о времени, проведенном в Саут-Парке и цветочной оранжерее. От моих строк пахнет розами, да? Наверное, я постарела и совсем расчувствовалась. Что ж, все мы стареем, ведь верно? Надеюсь, ты все еще рыжий и улыбчивый. Жизнь коротка, друзья немногочисленны, посему жду твоего ответа.

Искренне твоя,

Всего за час при помощи бутылки джина и слезных просьб я убедил Хьюго мне помочь. В конце концов разве не он явился к миссис Коннор с этой замечательной идеей? Разве не он сказал, что вытащит меня отсюда? Мой друг разлегся на кровати, а я мерил шагами комнату, приоткрывая занавески и приветливо улыбаясь солнцу, освещавшему помимо прочего и чудесный штат Массачусетс. Тот самый Массачусетс. Я рассуждал о человеческой неблагодарности. Упомянул скоротечность времени. Сын, мой таинственный Сэмми. В молодом теле чувствовалась быстрота и легкость, я скакал по номеру, словно фавн, причитая, как мало в жизни радостей. Глухая деревня могла подождать. Куры могли подождать. За окном стоял аккуратно припаркованный «крайслер» цвета сияющих голубым светом звезд, ухоженный автомобиль, шины в прекрасном состоянии. В такой машине можно и пожить немного. А как здорово в ней будет отражаться яркое солнце Невады! Я напомнил Хьюго, что возрастные ограничения для водителей в штатах на пути в Массачусетс неоправданно занижены. Подумай о любви, Хьюго. Подумай об одиноких стариках вроде нас.

За «крайслером» заботливо ухаживали, салон и внутренние отделения сияли чистотой, трубочки и резервуары наполнены самой подходящей, купленной у официального распространителя жидкостью, шасси смазаны так, что с них даже капало на дорогу, иначе говоря, автомобиль Хьюго напоминал шикарный отель, подготовленный к открытию нового сезона. Мы сменили головные уборы на шляпы последней модели. Вытащили из кладовки мои старые плетеные чемоданы. Купили одежду и походное снаряжение. На всякий случай запихнули в бардачок револьвер (оставшийся от Тедди). Один из чемоданов мы использовали по-бандитски, правда, спрятали там не труп, а бутылки спиртного. Побрились, надушились — автомобиль обязывал — и устроились на блестящих кожаных сиденьях. Роса, покрывавшая двигатель, испарилась.

— Все, Макс, поехали!

Мы с Хьюго — никудышные путешественники. У нас вечно заканчивалась то еда, то бензин. Либо очарованные лиственными лесами Монтаны, мы откладывали поиски жилья до зловещих сумерек, когда в темноте двигались лишь призраки, возникшие благодаря нашей буйной фантазии. Воды нам не хватало хронически. Видимо, слишком много курили (правда, в одном магазинчике торговец отказался продать мне сигареты, пояснив, что те «замедлят мое развитие»). Кроме того, нам попадалось огромное количество любопытных вдовушек, возникавших на дороге в бардовых платьях и отчаянно флиртовавших с Хьюго. Женщины задавали уйму вопросов о его чудесном сыне, который с улыбкой доставал очередную сигарету. Слишком много кофе и необычайно мало воды. Слишком много сна и необычайно мало фотографий (точнее, их вообще не было). И ни следа — ни Элис, ни Сэмми.