Фарид Нагим - Мальчики под шаром

Она странно улыбалась, глаза ее блестели.

– Хочешь меня? – сказала она и, резко распахнув шубу, сбила антенну с телевизора.

Она была обнажена. Я едва не вскинул руки, чтобы закрыть лицо. Из-за того, что на ногах чернели чулки, она казалась еще более обнаженной. Тело ее слепило.

– Давай трахнемся!

Я не смотрел, не присматривался. Это ее оскорбило бы. Она обхватила мой затылок и прижалась теплой грудью к лицу. Я моргал ресницами меж ее сосков и все же увидел краем глазам мужчину за окном. Она прижалась сильнее. Я услышал, как снова хлопнула дверь и взревел мотор.

– Это что, скрытая камера? – браво усмехнулся я.

– А че не бреешься? – спросила она, запахиваясь.

Я часто встречал такое: на вид неприступная красавица при общении оказывается простым и дружелюбным человеком, даже более простым, чем какая-нибудь уязвленная дурнушка. Они словно бы снимают замершую маску с лица, а под ней оказывается классная девчонка.

– Может… чай-кофе? – браво спросил я.

Она брезгливо осмотрелась.

– Не бойтесь, я стакан с содой помою.

– Не суетись, дружище, я на зоне воду из туалетных бачков пила!

– Вы что, сидели?!

– А что, не похоже?

Я покачал головой.

– Ну спасибо за комплимент! – засмеялась она. – Забавный. Как зовут?

– Ва… Валадимир.

– Ты с какого года, Валадимир?

– С семидесятого.

– Ух, ты! – разочарованно удивилась она. – Хорошо сохранился.

Мы пили чай и молчали. Я догадывался, что внутри себя она все еще спорит с кем-то. Она вскакивала. Закуривала. Едва раскурив, швыряла сигарету в умывальник. Мне было очень уютно сидеть с этой женщиной просто так, смотреть на серую улицу из окна. Как с сестрой по несчастью, без всякого напряга. Ей позвонили, она вынула из кармана шубы мобильник и брезгливо сморщилась. Мужской голос.

– Я тебя не понимаю! – вдруг сказала она в тишине. – Это не означает, что нужно повторять, просто будь честным и вдумчивым.

Она еще немного послушала и схлопнула “раскладушку”. Докурила. Еще раз осмотрела будку. И, будто вспомнив, глянула странными глазами.

– Ну так что? – Она спустила шубу на пояс. – Трахнемся?

Я почувствовал приятный, теплый запах ее тела. Может быть, я ей нравился?

– Я не понимаю… Вы меня разыгрываете, что ли?

– Я серьезно, что ли!

Наваждение. Наверное, эта женщина за все и всегда расплачивается сама, даже за эту будку и искусственный чай хочет вот так расплатиться. Я удивился и немного разозлился на нее. А она на меня:

– Небось, всю ночь дуньку кулакову гонял?

И она еще не протрезвела. Я покраснел. В отрочестве от одного только вида этих плеч я бы спустил. В юности за одну ночь с этой женщиной я бы пошел в тюрьму, года на три, легко. В метро я бы не отрывал глаз от нее и сзади скрытно снимал бы на мобильник. Но сейчас я ее не хотел. Я почувствовал эту похотливую пружину в себе, но душа не хотела. Поразительно. Я догадываюсь, что Юльдос волшебница – виртуально я всегда готов ей изменить, но, когда дело доходит до живого предмета, я не могу и не хочу, вокруг образуется безвкусная пустота и легкость нежелания. Видимо, у нее сильные ангелы, и они невидимо конвоируют меня.

– Извините, блин, – с легким и насмешливым сердцем ответил я. – Действительно, всю ночь порно смотрел.

– Что за город, одни извращенцы! Метро далеко?

– Рядом.

Она осмотрела себя, застегнула шубу. В свете нового дня стали заметны морщинки на ее лице, и в глазах появилось что-то новое, такое, отчего мне было стыдно за ее наготу, да и ей самой, наверное, тоже. Пойдет сейчас, ветром подгоняемая.

– Заходите, если что. Чаю попьем.

– Да пошел ты! – Но высокомерие тут же сменилось испугом, растерянностью и смущением. – Стой… Извини. Дай на метро, сколько там, я отдам!

Вот и все. Что это было? Подстава? Тоска в отсутствии любви? Капризные игры пресыщенных взрослых людей начала двадцать первого века?

Это приходила моя старость. Она убила эротомана. Холодным зимним утром я похоронил его.

Холодным зимним утром я смотрел на себя в зеркало и торжествовал, я отмечал День победы, День великого освобождения от сперматозоидного рабства. Почти тридцать лет мучительной каторги. Ежедневное издевательство природы над слабым, растерянным и покорным отроком, юношей, молодым человеком.

Сорокалетняя душа моего Калигулы освобожденно смеялась и ликовала. Я смотрел на девушек за окном, на красавиц, выпирающих с экранов телевизора и монитора, и вроде бы по-прежнему их хотел, но уже умозрительно, без мучительной судороги и постоянной пытки, от которой можно было спастись лишь на краткий миг. Женщины земли еще не знали, что нет уже их страшной власти надо мною, и даже не подозревали, какие разочарования их ждут впереди.

Виталик

Это был обычный серый вечер середины лета, когда природа уже устала, листья потемнели, глянцево затвердели. Мы возвращались с прогулки. Уже близко был наш дом, когда из-за мусорного кузова, куда складывают строительный мусор, появился Виталик. Я вздрогнул и резко встал, даже Петя дернул меня вперед. Это шел другой человек – худой, стройный, легкий. Я еще издалека понял, что случилось с ним что-то невероятное.

– Привет, Вась! – сказал он, будто мы только вчера расстались. – Давай пива у тебя попьем…

И я вдруг увидел, что он абсолютно седой. Мы поздоровались – твердость и крепость появились в его обычно вялой ладони. Петя задвинулся за мою спину.

– Так, а это кто? Я тебя во-от таким видел. Ну давай познакомимся! Виталий…

– П…п…п…

– Петр! – представил я его. – Он, когда волнуется, заикаться начинает.

– Пройдет, у меня тоже такое было.

И я вдруг заметил, что у него изменилась, словно бы разгладилась, недобрая половина лица. Поднялось веко и кривой уголок губ.

Я суетился на кухне, не знал, за что хвататься.

– Так. Чай-кофе… Вот нарезка есть, Виталь. У Юльдоса где-то рыбка была… Она же любит пиво, ты знаешь.

Он молчал. А потом странно посмотрел на меня.

– Вася, ты веришь в бога?

Так спросить мог только Виталик. Он один мог так требовать от людей окончательных, искренних ответов. Я вдруг задрожал, и душа моя обрадовалась за него. Будто мне по воздуху уже передалась какая-то значимая информация от него. Я стал догадываться, что произошло.

– Конечно, Виталик. Я верю, верю! – Я словно бы спешил уверить его.

Я вдруг понял, что мне больше не надо бояться его зависти, что я полностью могу открываться и доверяться своему другу. На склоненном лице его играла неслыханная добрая улыбка.

– Я поел грибы! – торжественно сказал он. – Меня пригласил в лес один художник. Это надо делать в лесу.

– А-а, понял, понял, какие грибы.

– Знаешь, я съел много. Двойную дозу, чтоб легче было умереть.