Ричард Калич - Чарли П

Но кто это ломится в закрытую дверь лифта? Кто насильно раздвигает створки, похожие на плотно сомкнутый рот с резиновыми губами, и просовывает между ними голову? Эй, не так скоро! Лекция Чарли П едва началась. Зеленый юнец еще не услышал ни единого слова.

Полчаса спустя Чарли П благополучно выходит из лифта на площадке восьмого этажа. Консьерж протягивает руку мальчику, который так и сидит на полу, забившись в угол кабины.

– Что случилось? – спрашивает консьерж. – С тобой все в порядке? Выходи.

– Не выйду, – говорит мальчик. – За свою жизнь я наслушался достаточно лекций от отца и деда. И у меня нет ни малейшего желания слушать еще одну.

Узнав, что болгарскую арфистку, которую он любил лет шестьдесят назад, привезли в тот же дом престарелых, где находится сам Чарли П, он мчится через полмира и шесть лестничных маршей, чтобы поскорее увидеть ее.

– О, я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии, – сказала арфистка.

– Но почему?! – удивился Чарли П. – Ты же знаешь, я всегда…

– Ты что, ослеп? Ты только взгляни на меня! – воскликнула арфистка. – Я старуха. У меня шестеро взрослых детей, восемнадцать внуков и четыре правнука. Я похоронила трех мужей. И вдобавок ко всему мое лицо покрыто морщинами, моя грудь высохла и обвисла, я почти совсем лишилась волос, у меня вставная челюсть, а левая нога, на которую ты сейчас смотришь, – это протез; ногу пришлось ампутировать – последствия диабетической болезни. А моя задница – что от нее осталось – одни кости. Когда я сажусь, мне приходится подкладывать подушечку. И самое ужасное – я больше не могу играть на арфе, потому что мои изуродованные артритом пальцы стали похожи на куриные лапы.

– Ерунда, – сказал Чарли П. – Мне все равно никогда не нравились твои занятия музыкой. Послушай, есть вещи поважнее. Я знаю, правила больницы запрещают неурочные посещения, но обычно после полуночи охрана спит. Как бы ты отнеслась к моему визиту сегодня ночью?

Чарли П никогда не отрицал, что он самый обычный человек и ничем не отличается от других людей: среднестатистический гражданин и заурядная серенькая личность со средними способностями, примитивный обыватель, стоящий на самой низкой ступени социальной лестницы, один из многих – неприметное лицо в толпе. И хотя Чарли П стыдно в этом признаваться, но обычно люди поворачиваются к нему спиной, они даже не берут на себя труд перейти на другую сторону улицы, если замечают, что он идет им навстречу. На самом деле они этого не делают просто потому, что не замечают его. Чарли П нет, он не существует. Он – телефонный звонок, на который никто не ответил, встреча, на которую никто не пришел. Он тот, кто всегда оказывается последним в очереди и первым, на кого указывает несчастливый жребий. Он – уцененный товар на дешевой распродаже. Вот что такое Чарли П. И все же мы вынуждены задать вопрос: «Чем Чарли П отличается от других людей? Что помогает ему держаться на поверхности и плыть по течению?»

Конечно, это должно быть нечто большее, чем способность втиснуться в переполненный лифт или в час пик найти место в вагоне метро, даже если это колени другого пассажира. Может быть, все дело в том, что Чарли П слеплен из особого теста – из которого сделаны поэты? А как иначе объяснить его приступы, когда на Чарли П находит нечто странное, наделяющее его способностью творить слово, полное красоты и глубокого смысла, в то время как другие ничего создать не могут. Все, что от него требуется, – открыть рот, и слова сами хлынут наружу мощным потоком, глубоким и чистым, как джойсовский поток сознания. [13] Джеймс Джойс (1882–1941) – ирландский писатель, автор знаменитого романа «Улисс» (1922). Чарли П понятия не имеет, куда движется этот поток и к какому берегу прибьют его волны. Начав говорить, он не может остановиться, дав волю стихии, он не в силах сдержать ее. Слова всплывают одно за другим, это даже не слова, они не похожи на человеческую речь; однако, рождаясь невнятными звуками, приходя беспорядочными и смутными образами, они просачиваются сквозь его сознание и оживают, словно под лучами солнца, и ведут за собой, как умная лошадь, которая чует воду и сама безошибочно находит брод.

Они ведут не только его – людям, живущим обычной жизнью, заботами и проблемами будничной реальности, которым надо кормить детей, ежедневно ходить на работу и выплачивать проценты по кредитам, слова Чарли П кажутся чудом. В них слышится благородство и величие, они вызывают в душе восторг и удивление и дают возможность на короткий миг заглянуть в волшебный мир и увидеть, какой могла бы быть их настоящая жизнь.

Поэт, пламенный оратор и блудный сын, осмелившийся проникнуть в темные глубины собственной души и выдавить, как гнойный прыщ, собственное безумие, Чарли П не только идет сам, но и ведет за собой толпы людей туда – в Землю Обетованную.

Скупердяй! Крохобор! Жмот! Всю жизнь Чарли П приходится выслушивать подобные обвинения. Таксисты, бармены, старые друзья, бывшие жены – любой из них может подтвердить: Чарли П ненавидит расставаться с деньгами, он дрожащими руками считает каждый цент, и даже бездомный попрошайка, стоящий на углу, и тот заявляет, что ни разу в жизни не получил от Чарли П даже мелкой монетки. Сам Чарли П придерживается иного мнения: он считает себя самым щедрым человеком на земле. В конце концов, кто осмелится опровергнуть тот факт, что как минимум раз в год, под Рождество, он жертвует на благотворительность немалую сумму – всё до последнего доллара. Объектом его щедрости служит самый что ни на есть достойный человек – он сам. Или другой известный, когда случай: Чарли П кинул в фонтан три монетки, и не важно, что последний раз он швырял деньги в воду после просмотра фильма с аналогичным названием и произошло это более сорока лет тому назад. [14] «Три монетки в фонтане» – фильм режиссера Жана Негулеску (1954). И все же на прошлой неделе Чарли П принял твердое решение – кардинальным образом изменить свои привычки, взгляды и манеру поведения. Возьмем, к примеру, вчерашний вечер: в компании, где работает Чарли П, провожали на пенсию одного парня, по этому поводу устроили банкет в самом дорогом ресторане города. Так вот, Чарли П не только пришел на торжество, но и притащил кубышку, в которой хранятся все его сбережения, отложенные на черный день. Когда же его коллеги и единомышленники заказали самые изысканные блюда – все, какие только были в меню, Чарли П попросил принести ему чашку кофе за пятьдесят центов, а когда официант подал счет, Чарли П, не моргнув глазом, оставил на блюдечке целый доллар. «Такого, – сказал Чарли П, – пускай теперь попробуют назвать меня скупердяем!»